Эту истину уже понимают другие девочки из моего класса. Они знают, что красота придает им значимость, что она не позволит им быть никем. Именно поэтому они смотрят обучающие программы на своих планшетах и часами напролет учатся делать прически, макияж, узнают, как сделать кожу красивой, чистой и сияющей.

Я всегда считала, что моя красота должна исходить изнутри меня — из моего характера, моего ума и моей души. Но я ошибалась. Мои сокурсники знали это. Моя мать знала это. Даже Китс, такой чувствительный и эрудированный, как он, знал это.

В тот год я начала обращать внимание на свое отражение в зеркале. Не позволяя своему взгляду соскользнуть с кукольной фигурки, стоящей там, а действительно обращая на нее внимание, тщательно ее изучая. Каждый день я спрашиваю себя: красива ли эта вещь, или она уйдет в небытие?

Поэтому я перестаю заплетать волосы в косы и начинаю завивать концы, завязывая их в атласные ленты, которые купила моя мама. Я очищаю кожу и начинаю ухаживать за ней, наношу макияж, чтобы подчеркнуть свои черты, которые слишком просты, чтобы быть красивыми. Я внимательно слежу за своим телом и тщательно отмеряю порции, отказываясь от сладостей и десертов.

Следующим летом, когда я приезжаю домой, моя мама останавливается у подножия лестницы, чтобы посмотреть, как я спускаюсь к ней.

— О, Теодора! Ты такая красивая!

Ее глаза, такие же голубые, как и мои, широко раскрыты, а розово-розовый рот округлился. Она совершенно искренна. Я знаю это, потому что ей никогда бы не пришло в голову лгать мне, просто чтобы быть милой. И потому что она никогда раньше не называла меня красивой.

Этот момент укрепляет в моем сознании две вещи.

Во-первых, моя работа приносит плоды. Я отказываю себе в десертах и сладостях, каждый вечер тщательно слежу за зеркалом в поисках любых признаков несовершенства, которые необходимо искоренить, часами примеряю новый макияж, чтобы найти идеальный баланс: выглядеть красиво и при этом не выглядеть так, будто я пыталась сделать себя красивой. Ношу дизайнерскую одежду и аксессуары, укладываю волосы волнами с помощью щипцов для завивки.

Все это время и усилия были потрачены не зря.

Второе — и самое важное — что Китс был прав.

Я становилась красивой и, как следствие, наконец-то обретала ценность в глазах матери.

Пока еще не совсем достойной любви. Но впервые я чего-то стоила.

А вот в девятом классе все становится сложнее.

Быть умной и красивой — это не просто так. Они оба требуют огромной работы.

Есть столько, чтобы хватало энергии, но не набирать вес.

Вставать достаточно рано, чтобы умыться, сделать макияж, причесаться, но при этом оставаться допоздна, чтобы успевать посещать кружки после уроков, делать домашние задания и читать.

Быть достаточно общительным, чтобы завязать дружбу и стать популярным, но при этом всегда быть достаточно сосредоточенным, чтобы произвести впечатление на всех своих учителей.

Упорная работа приносит свои плоды. В девятом классе у меня впервые появились друзья. Не настоящие друзья, конечно. Настоящая дружба — та, о которой я читала в книгах и стихах, — это глубокая, искренняя связь. Настоящая дружба — это преданность, товарищество, связь.

Но это не дружба в Спиркресте.

Моя дружба в Спиркресте — это дружба с самыми красивыми, самыми популярными девушками: Серафиной Розенталь, Камиллой Алави, Кайаной Килберн и Жизель Фроссар. Это дружба по расчету, как и дружба, которую всю жизнь поддерживала моя мать. Мы становимся девочками, о которых все говорят, девочками, с которыми хочет сидеть каждая вторая девочка в году.

Я очень хорошо понимаю последствия популярности. Как и красота и ум, это обоюдоострый меч. Вы многое получаете от нее, но это то, что нужно поддерживать.

Сейчас мне приходится много работать, чтобы быть красивой, много работать, чтобы быть умной, и много работать, чтобы быть популярной.

Поэтому я меньше сплю и больше работаю. Всегда есть над чем работать. Новые способы быть популярной, новые книги для чтения, больше домашних заданий, больше общения.

Всегда есть чем заняться, и чем больше я делаю, тем меньше я становлюсь. Чем больше я становлюсь этой идеальной воображаемой куклой, которой от меня ждут, тем меньше становится Теодора.

У меня нет хобби — у меня есть внеклассные занятия, работа и задачи.

У меня нет мечты — я просто стараюсь все успевать.

У меня почти нет времени на то, что я люблю, только на то, что я должна делать.

У меня нет никого, с кем я могла бы поговорить о чем-то реальном, хотя я почти никогда не бываю одна.

Я достаточно умна, чтобы понимать это, но недостаточно умна, чтобы знать, как это исправить.

Поэтому я просто позволяю этому происходить и со смесью удивления и страха наблюдаю, как мое самоощущение улетучивается, словно листья, падающие с дерева осенью.