— Нет, не домашнее задание. Есть одна девочка в моем классе — это ее любимая книга.

— О, Теодора? — Захара бросает на меня укоризненный взгляд и закатывает глаза. — Ты можешь просто назвать ее имя, знаешь ли. Ты же никогда не говоришь ни о ком другом.

— Она та девушка, которая постоянно занимает первое место в наших классах.

— Я знаю, кто она. — Тон Захары наполовину раздраженный, наполовину забавный. — Мне все равно, какая у нее любимая книга, главное, что я хочу знать, — когда вы двое наконец займетесь этим?

Я гримасничаю. — Наладить? Этому учат в твоем монастыре?

Она смеется. — О нет, совсем нет. Не может быть, чтобы я научилась чему-то неподобающему у кучки сексуально озабоченных девочек-подростков, верно?

Когда я спросил родителей, почему они не отправили Захару в Спиркрест вместе со мной, они ответили, что не собираются отправлять свою дочь в школу-интернат, где "может случиться все, что угодно". Их слова были понятны, и в то время я считал их опасения беспочвенными.

Теперь я точно знаю, что это не так. Все в Спиркресте занимаются сексом, а все, кто не занимается сексом, делают все, что угодно. Я — единственное исключение, и за это я получаю свою долю горя.

Горе — и, конечно же, мое незамысловатое прозвище. Епископ Блэквуд.

Я вздыхаю.

— Нам, как ты выразилась, не с чем ладить. Теодоре запрещено встречаться, и, похоже, она очень серьезно относится к этому правилу.

Захара закрывает рот руками. — Фу, Зак, только не говори мне, что я собираюсь лишиться девственности раньше тебя.

Я использую свой экземпляр "Питера Пэна", чтобы ударить ее по лбу. — Девственность — это социальная конструкция, Захара.

Она пинает мою руку и спрыгивает с парты. — Это не то, чему меня учили в школе.

— Тогда тебе нужны лучшие учителя.

— Может быть. — Она бросает на меня лукавый взгляд. — Значит, отсутствие девушки — это тоже социальная конструкция?

— Мне не нужна девушка, — говорю я ей самым достойным тоном. — Вместо нее у меня есть прекрасная соперница.

— Красивая соперница — да. — Захара гогочет. — И левая рука!

Она выбегает из комнаты прежде, чем я успеваю ответить, и ее смех эхом отдается за ней.

Я бы тоже рассмеялся, если бы она не была так трагически права.

Не то чтобы я не привык к подобным рассуждениям. Делить время общения с самыми популярными мальчиками года — значит постоянно находиться в окружении девочек. Раньше я думал, что Эвана — американского спортсмена-звезды и Северина — французского аристократа-плейбоя — будет достаточно, чтобы отвлечь внимание большинства девушек, но я понял, что вкус не учитывается.

Некоторые девушки предпочитают сильную и молчаливую привлекательность моносиллабизма и синяков Якова, а некоторые — темную грань погранично-социопатических наклонностей Луки. И, конечно, у меня есть своя привлекательность и свои костюмы.

Но ни одна из них меня не привлекает. В конце 11-го года обучения, в момент пьяного высокомерия, Лука и Эван заключили пари, что мы, как группа, переспим с каждой девушкой в году. Это была глупая идея, и, вероятно, она больше отталкивала девушек, чем привлекала их.

К сожалению, это также было снято на чей-то телефон и впоследствии широко распространилось.

После лета, когда мы возвращаемся в старшую школу, я надеюсь, что спор будет похоронен и давно забыт, но меня быстро разочаровывают.

Сев, который в конце 11-го класса сделал предложение своей девушке Каяне, теперь одинок и лечит разбитое сердце. Эван, до сих пор страдающий от необъяснимой одержимости желать и причинять боль своей бывшей подруге Софи Саттон, стремится отвлечься. Яков встречается нечасто, но он всегда возвращается с летних каникул в депрессивном настроении и, вероятно, просто жаждет дружеского человеческого общения.

А Лука, как я начинаю подозревать, просто хладнокровный зверь, который ищет себе существо поменьше, чтобы садистски поиздеваться над ним.

Короче говоря, мои друзья начинают 12-й год обучения, и их A-levels стоят на последнем месте в списке их приоритетов.

— Я собираюсь поставить точку в нашем споре, — заявляет Северин в первый день после того, как мы все собрались в центре общей комнаты шестого класса. — У нас осталось всего два года, и нам еще предстоит набрать почти сто пятьдесят девочек.