— Ты ведешь счет, да? — спрашиваю я, не пытаясь скрыть насмешку в своем голосе.

Он совершенно серьезно кивает.

— У меня в телефоне до сих пор хранится список, который мы составили. — Он открывает свой телефон и открывает приложение для заметок, показывая экран в мою сторону. — Видишь?

— Дай-ка я посмотрю, — говорит Эван, берет телефон Сева и заглядывает в него.

Лука берет телефон Сева из рук Эвана и ухмыляется. — Не волнуйся, Эв, нашего маленького префекта там нет.

— Какого маленького префекта? — спрашивает Эван, но его челюсть стиснута, мышцы подергиваются.

Лука не обращает на него внимания, пролистывая список со злобной улыбкой на бледном лице, его серые глаза остры, как лезвия ножей.

— Так много имен пропало из нашего славного списка. Джентльмены, мы на кого-нибудь претендуем? Или в этом году в игре участвуют все девушки?

У Луки есть один тип: девушки, которых хотят его друзья. Именно поэтому Эван ни за что на свете не признался бы, что проверял имя Софи в списке, и именно поэтому Сев и Яков оба пожимают плечами на вопрос Луки.

— Блэквуд? — спросил Лука, его игривый тон скрывал опасную грань. — Я вижу, что имя Теодоры все еще отсутствует в списке. Ты на нее претендуешь?

— Она не объект и не территория, так что нет, я на нее не претендую.

— Ты прав. — На бледном лице Луки заиграла лукавая улыбка. — Не похоже, что она когда-нибудь переспит с тобой.

Он намеренно искажает смысл моих слов, но Лука не любит ничего, кроме как провоцировать других. А я не настолько глупа, чтобы поддаться на его бесхитростные манипуляции.

— Она ни с кем не спит, — отвечает Яков, прежде чем я успеваю ответить. — Ее отец назначил награду за голову любого, кто к ней прикоснется.

Я резко поднимаю голову и встречаюсь взглядом с темными глазами Якова. Он только что провел лето в России, где живет отец Теодоры. Конечно, Россия — большая страна, самая большая в мире, но мне интересно, так ли тесен там мир сверхбогатых людей, как здесь, в Англии. Я хочу расспросить его обо всем, что он знает, но не сейчас, не здесь.

К тому же, зная Якова, он мог просто пошутить. По его бесстрастному тону и нейтральному выражению лица это почти невозможно определить.

Я перевожу взгляд на него и вижу, что Северин смотрит на меня сузившимися глазами. Выхватив свой телефон из рук Луки, Сев говорит с неожиданной властностью.

— Теодора вне зоны доступа.

Лука поднимает брови. — Почему?

— Если Закари с ней не спит, то никто из нас не спит, — пожимает плечами Сев. — Я просто реалист.

— Если она не в теме, — говорит Эван, шлепая меня по руке в знак спортивной поддержки, — Может, в этом году ты сможешь нацелиться на кого-то, с кем у тебя действительно есть шанс переспать.

Я пожимаю руку и с гримасой отмахиваюсь от его руки. — Этого не будет.

Эван моргает — как будто он, как никто другой, должен быть озадачен концепцией бесповоротной привязанности к одному человеку.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он.

— Я ни на кого не ориентируюсь. Теодора — единственная, кто достоин моего желания. Если бы я попытался, то не смог бы остановить свой выбор ни на ком другом. Мы с ней как-то связаны судьбой. Все остальное было бы обречено в принципе.

Мои друзья молча смотрят на меня, как будто я только что заговорил на совершенно чужом для них языке. Наконец Лука нарушает молчание насмешливым хмыканьем.

— Если она твоя суженая, то почему вы до сих пор не вместе?

Я пожимаю плечами. — Нам по семнадцать. Жизнь длинная.

— Черт возьми, — пробурчал Северин. — Ты уже единственный девственник в группе, а теперь говоришь нам, что готов ждать до старости из-за судьбы… Что это вообще за судьба?

Если бы меня хоть немного волновало, что они обо мне думают, я бы, возможно, потрудился объясниться. Но когда я смотрю на их лица, меня переполняет безразличие. У Сэва и Эвана рты приоткрыты в детском замешательстве, у Луки — перекошены в насмешливой ухмылке.

Один только Яков, сидящий чуть поодаль от нас, кажется совершенно безразличным.

— Это его член, — говорит он. — Он может делать с ним все, что захочет.

Его грубые мудрые слова, кажется, вывели Эвана и Сева из состояния оцепенения. Сев вздыхает и снова поворачивается ко мне.

— А что, если ты никогда не сможешь получить ее?

Это хороший вопрос, о котором я часто думал, оставаясь один ночью в своей постели, твердый и напряженный от разочарования, желания и отчаяния.