С понедельника появилось ещё несколько снимков — как мы выходим из его внедорожника на пристани, как гуляем по Главной улице, как сидим на камнях у волнореза. Никаких фотографий с территории домика не было, и мы с Ксандером всегда были осторожны, не позволяя себе ничего лишнего на публике, так что кадры выходили довольно скучными. Меня не удивляло, что за мной сюда не хлынула толпа фотографов — похоже, их было всего один-два, и они держались на расстоянии.

Но самое удачное совпадение заключалось в том, что в Нэшвилле в это время разгорался другой скандал — одна из самых крепких пар в мире кантри-музыки объявила о разводе. Жена влюбилась в своего тренера, а муж завёл роман с девятнадцатилетней бэк-вокалисткой, которая уже щеголяла огромным кольцом на пальце. Я никому не желала зла, но была рада, что внимание прессы переключилось с меня.

Я промокнула губы салфеткой.

— Я не против, — сказала я Фэй. — Просто хочу сначала зайти в дамскую комнату.

— Конечно, — с облегчением и благодарностью ответила она. — Я покажу, где она.

Я встала и посмотрела на Ксандера.

— Всё в порядке?

Он кивнул.

— Всё в порядке.

Мы с Фэй пошли к входу в ресторан, и она указала мне на дверь.

— Вот здесь. Спасибо тебе огромное, — сказала она. — Мне было неловко тебя спрашивать. Вы с Ксандером выглядели так, будто у вас замечательный, уединённый вечер.

— Всё хорошо, — заверила я её, мельком глянув назад. Ксандер поднял руку в лёгком приветствии. — Вечер и правда был прекрасным, но Ксандер понимает.

Она улыбнулась.

— Это хорошо.

Пока я приводила себя в порядок, в голове крутились мои собственные слова. Ксандер понимает.

И пока следующие полчаса я позировала для фотографий, он спокойно стоял в стороне — всегда внимательный, всегда на чеку, достаточно близко, чтобы вмешаться, если кто-то заходил слишком далеко, но достаточно далеко, чтобы не мешать.

Потому что он действительно понимал. Понимал, что это часть моей работы, даже если я просто ужинаю и хочу провести частный вечер. Понимал, что, хотя это и не самая приятная часть моего ремесла, иногда она бывает необходимой. И он понимал инстинктивно, когда мне было уже достаточно — в какой-то момент просто подошёл и взял меня за локоть.

— Всё. Закругляемся.

Кивнув своей тёте, он уверенно провёл меня через зал, вывел на улицу и усадил в машину. Затем обошёл её и сел за руль. Но не включил зажигание.

— Это всегда так? — спросил он. — Куда бы ты ни пошла — за кофе, на шопинг, за мороженым, в ресторан… везде находятся люди, которые хотят кусочек тебя?

— Почти всегда. — Я пожала плечами. — Такова цена.

Он посмотрел на меня.

— Прости, что я тогда это сказал. Это очень высокая цена. Не знаю, как ты с этим справляешься.

— Иногда я тоже не знаю. — Я провела ладонью по его бедру. — Когда становится тяжело, я думаю о том, как в детстве мечтала услышать свои песни по радио, раздавать автографы, петь перед огромными залами. Эти мечты сбылись. Так что если мне приходится мириться с какими-то неприятными вещами в обмен, это нормально. Я лучше буду иметь дело с фанатами, чем с бюрократами с лейбла или с мерзкими продюсерами.

Лицо Ксандера омрачилось, и он запустил двигатель.

— Не виню тебя.

— Спасибо за ужин, — сказала я. — Я получила огромное удовольствие. Надеюсь, то, что случилось в конце, не испортило тебе вечер.

— Вовсе нет. Просто… — Он нахмурился. — Наверное, я чувствую себя немного… собственником. — Он покачал головой. — Звучит дерьмово, да? Я ведь не владею тобой.

— Ну… — Я медленно провела ладонью выше по его бедру, легко коснувшись его паха.

Он резко вдохнул.

— Иногда владеешь.

Глава 20

Ксандер

Дорога домой показалась мне длиннее, чем обычно. Неоправданно долгой. Ужасно долгой. Что-то не так с пространственно-временным континуумом?

Думаю, это все из-за руки Келли на моем члене.

Всю обратную дорогу она продолжала гладить меня через брюки, пока я не возбудился настолько, что мне показалось, что мой член вот-вот прорвется сквозь молнию.

Я едва успел припарковать внедорожник, как мы выскочили из него и помчались в коттедж, а оттуда в спальню. Мы больше не рисковали возиться в гостиной, не имея возможности закрыть окна. Я ослабил узел галстука, следуя за ней по коридору, как хищник.

Как только я закрыл дверь спальни, я схватил ее сзади, задрал платье, прижался губами к ее шее и просунул руку между ее бедер.

— Блядь, — прохрипел я. — На тебе ничего нет под этим платьем.

— Нет.

— И ты уже мокрая.

— Да.

Обычно я гордился своим терпением и внимательностью во время предварительных ласк, но сегодня вечером у меня не хватило сил ждать. Мне нужно было проникнуть в нее. Мне нужно было прижать ее к себе так близко. Мне нужно было чувствовать, что она моя.