— Я серьёзно, Келли. Я понимаю, насколько сильно нужно доверять, чтобы позволить это. И знаю, что сейчас ты вообще никому не доверяешь.

— Ты для меня вне этой зоны.

Я криво усмехнулся.

— Да?

Она кивнула.

— С тобой я будто в каком-то другом мире, где только мы двое. И там мне спокойно. Не знаю, как объяснить, но это так. В этом мире мне ничего не угрожает.

— Так и есть, — сказал я, и действительно так думал. — Ты в безопасности.

Она улыбнулась с лукавым огоньком в глазах.

— Тогда фотографируй, Ксандер Бакли. Мне интересно, какой ты меня видишь.

— Не уверен, что смогу передать это на снимке, — я встал, вновь включая камеру. — Но я никогда не отступал перед вызовом.

— Так как мне быть?

— Вот так. Именно так.

Я начал снимать: её, раскинувшуюся на спине, с рукой, изогнутой над головой, с другой — на бедре, с рыжими прядями, обрамляющими лицо. Работал быстро, пока не исчез этот тонкий, прозрачный свет.

Келли была прирождённой моделью — знала, как повернуть голову, как приподнять плечо, как наклонить подбородок. Её движения были грациозными, пластичными, линии — совершенными. Она показывала разные стороны себя: то с широко распахнутыми, игривыми глазами, то с полуприкрытыми веками, дразняще. Без стеснения она позволяла простыне спадать, когда переворачивалась на живот, оглядывалась через плечо, вытягивалась на боку, положив щёку на руку, или выгибала спину, приподнимаясь с матраса.

Она была днём и ночью. Светом и тьмой. Ангелом и соблазнительницей.

Снимок за снимком, где-то на задворках сознания мелькала мысль, что это чертовски горячо, но при этом не ощущалось ни пошлости, ни вульгарности. Это было самым большим подарком, который мне когда-либо делали.

Но в конце концов тело всё же отреагировало — особенно в тот момент, когда она провела пальцем по нижней губе и легко её потеребила.

— Ты в этом очень хороша, — сказал я, убирая камеру обратно в сумку.

— Было немного практики, — рассмеялась она. — Но я никогда раньше не фотографировалась совсем голой.

— Никогда? — Я забрался в кровать рядом с ней.

Она покачала головой.

— А ты? Ты когда-нибудь снимал кого-то так, как только что снял меня?

— Нет. — Растянувшись рядом, я прижал её к себе, и она перекинула ногу через мои бедра, закинула руку мне на грудь.

— Даже не думал об этом?

Я задумался. Не то чтобы мне раньше не нравились женские тела, но…

— Во-первых, я никогда не видел, чтобы кто-то выглядел так красиво в этом свете. А во-вторых, я не тот, кто задерживается до утра.

— Ты не остаёшься?

— Это даёт ложные надежды.

— А. — Она провела кончиком пальца по моей ключице. — Значит, мне просто повезло, что у тебя не было выбора, кроме как ночевать со мной.

Я рассмеялся.

— Думаю, повезло скорее мне.

— Ты мог бы фотографировать и раньше. До меня, я имею в виду.

— Наверное, мог бы. Но я говорю правду — мне даже в голову не приходило. Я никогда раньше не хотел запечатлеть кого-то так.

— Ты вообще будешь смотреть на эти снимки?

— Это зависит…

— От чего?

— От того, что ты с ними сделаешь.

— Что я с ними сделаю? Они же не мои.

— Нет, твои. — Я перевернулся и оказался сверху, чтобы она могла видеть моё лицо. — Ты позволила мне снять тебя, доверилась мне. Чтобы доказать, что я этого доверия достоин, я хочу отдать тебе все фотографии.

— Но в этом и смысл: я доверяю тебе хранить их и никогда не показывать. Никогда не предавать меня.

— Я скорее умру.

Она улыбнулась, сузив глаза.

— Или мой брат тебя убьёт.

— И будет прав. Он должен пытать меня перед этим. Заставить слушать песни Дюка Прюитта часами напролёт.

Она рассмеялась.

— В любом случае, я не хочу забирать снимки, Ксандер. Пусть они останутся у тебя. Чтобы ты никогда меня не забыл.

Я уткнулся носом в её шею и глубоко вдохнул её запах.

— Я никогда тебя не забуду.

Если честно, это уже начинало становиться проблемой.

Когда я проверил сообщения в тот день, у меня было голосовое от подруги, у которой был знакомый в дорожной службе. Она извинилась за задержку — была в отпуске и всё ещё разбиралась с делами, но сказала, что у неё есть ответ. Бежевая Хонда был зарегистрирован на агентство по аренде автомобилей в аэропорту Траверс-Сити.

Позже днём, пока Келли была в душе, я вышел на крыльцо и набрал другого своего знакомого, парня по имени Зак Барретт. Он тоже был бывшим морпехом и работал в Коул Секьюрити. Он числился в офисе Сан-Диего, а я в основном работал на Восточном побережье, но мы пересекались время от времени, и он мне нравился. Надёжный, умелый, да к тому же мог быть жутким ублюдком, если понадобится.

Последний раз, когда я о нём слышал, он женился на девушке, которая жила неподалёку, и теперь работал только на полставки.