И это несмотря на то, что на дворе стояла глубокая ночь. Я вздохнул и оставил Лицинию в покое. Затем до самого утра принимал пришельцев из крупных городов своей державы и предпринял колоссальные усилия, чтобы сдержать зевоту. Утром мы позавтракали и всем двором выехали к Капитолию, чтобы открыть празднества.

Если посвятить вас немного в суть вопроса, то надобно объяснить, что Квинкватрии проводились в честь бога войны Марса и богини Минервы, покровительницы искусств и ремесел, а также городов. Получается, эта Минерва поощряла урбанистику.

Христианская церковь активно препятствовала проведению этих праздников, но они пока что продолжали оставаться популярными в народе, а умный император не может игнорировать такие тенденции. Когда недавно епископ Неон посетовал, что я поощряю языческие традиции, я посоветовал ему вспомнить или придумать христианских святых, в честь которых можно проводить такие же праздники и взять их под свой контроль.

Епископ тогда глубоко задумался и я понял, что вскоре он выкатит мне какой-нибудь сюрприз. По крайней мере, на следующий год он обязательно что-нибудь придумает, чтобы Квинкватрии уже праздновались по христианским правилам.

Ну, а пока что мы веселой и многочисленной процессией, состоящей из моей свиты и придворных, отправились, как я уже сказал, к Капитолию. Там жрецы устраивали бескровное жертвоприношение лепешками, медом и маслом. Сразу после этого можно было ехать в амфитеатр, где начинались атлетические соревнования пентатлон.

По плану, затем в течение нескольких дней будут проведены музыкальные состязания трубачей, морская гребля в канале и гонки колесниц. В последний день принесут жертвы Минерве через проведение бестиарий, то есть казнь преступников, отданных на растерзание диким зверям.

Ну, и в самом конце — награждение победителей, и потом торжественное освящение и очищение культовых труб тубилюстрий, состоявших под особым покровительством богини Минервы. В общем, программа чрезвычайно насыщенная.

— Как же я рада, что мы участвуем в празднике, — сказала раскрасневшаяся от счастья Лициния.

Добираясь до Капитолия, мы ненадолго выехали на Кардо Максимус. Толпы народа усеяли улицу, такая давка, что косточке от оливы негде упасть. Честно говоря, я не очень любил такие столпотворения, но ничего не поделаешь, как публичное должностное лицо, приходилось терпеть. Да еще и строить приветливую физиономию, махать всем и отвечать на приветствия.

Возле Капитолия собрались жрецы Минервы в белых одеждах и служители Марса в алых. Последние, между прочим, таскали с собой щиты и копья, символы бога войны. Их было пятнадцать человек и они назывались фламинами.

Трое по старинной традиции избирались из патрициев, и среди них я заметил богача Уликса, а дюжина остальных из плебеев. На головах они носили апексы, небольшие круглые шапочки из коры оливкового дерева.

Жертвоприношения провели быстро и недолго, деловито, как я и любил. Ни одно животное, как говорится, не пострадало, жрецы просто преподнесли на алтарь горсть ароматно пахнущих медовых лепешек. Я кстати, загодя потребовал, чтобы дворцовые повара тоже принесли мне таких же и держал у себя в колеснице запас. Жрицы посыпали жаровню пряностями. Затем фламины нараспев прочитали молитвы и жертвоприношения закончились.

— Да начнутся Квинкватрии в честь Марса и Минервы! — провозгласил один из фламинов, подняв руку.

Толпа радостно завопила и люди бросились обниматься. Я тоже обнял Лицинию и поздравил с наступлением игр в честь богов. Да, нам помощь высших сил в любом случае не помешала бы. Девушка вдруг крепко прижалась ко мне, затем порывисто поцеловала в губы, поглядела на меня блестящими глазами и сказала:

— Люблю. Люблю тебя, Ромул.

Я был ошеломлен. Давно уже девушки не признавались мне в любви.

— А ты что же? — тут же требовательно спросила девушка. — Ты меня любишь?

— Конечно, люблю, — ответил я, а толпа вокруг шумела и ликовала. — Ты знаешь, да, и вправду люблю.

Лициния снова обняла меня. Верховный фламин подошел ко мне и неодобрительно посмотрел на девушку.

— Можно начинать игры, император. Боги благословили наши празднества.

— Отлично, — ответил я и снова взобрался в колесницу. Запах медовых лепешек дразнил мои ноздри. — Тогда мы отправляемся в амфитеатр.

В сопровождении свиты мы поехали дальше через весь город. Меня окружили палатинские схолы, потому что Родерик опасался, что из окна любого дома мне могут легко влепить арбалетный болт между глаз. Что и говорить, вероятность такого исхода была достаточно велика.

Хотя, если поглядеть на толпы ликующего народа, можно предположить, что я национальный герой и только что приехал из триумфального похода. Люди встречали меня с небывалой радостью, вызванной, я думаю, больше осознанием того, что наступили праздники и скоро они увидят грандиозные зрелища.