— Это потому что я и есть побитая жизнью тряпочка, — хрипло отвечает фокс, медленно подтаскивая чашку к кофемашине и с убийственным взглядом наблюдая, как жидкость тонкой струйкой наполняет её.

— Тяжёлый день? — тяну с невинным видом, потягивая свой напиток.

— Нет, Айлин, просто замечательный, — фыркает он. — Всего-то пытался угнаться за Габи на площадке.

Я заслоняюсь чашкой, с трудом сдерживая смешок. Но мою пантомиму раскусили в мгновение ока.

— А ну не смейся, пока я страдаю!

— А я и не смеялась. — и как доказательство громко фыркаю в чашку, стараясь заглушить смешки.

— Я всё вижу. И слышу. Врушка ты.

— Ну ты же знал, на что подписывался.

— Айлин, я потерял её из виду ровно на полторы секунды, а когда снова увидел, она уже висела на турнике вниз головой и объясняла местным мальчишкам, как правильно приземляться в песок.

На этот раз я не выдерживаю и заливаюсь смехом.

— Она тебя переиграла.

— Она меня уничтожила, — уныло соглашается он, опускаясь за стол. — И знаешь, что самое страшное?

— Что?

— Она даже не вспотела.

Я качаю головой, в очередной раз удивляясь, как в таком маленьком тельце может помещаться столько энергии.

— Ладно, не убивайся. Я тут подумала…

— О нет, — перебивает он, зажмуриваясь. — Когда ты начинаешь думать, мне хочется бежать.

— Очень смешно. В общем, раз уж мы оба признали, что мы немного не справляемся и эта малышка — ураган на максималках, может, спихнём её в какую-нибудь секцию?

Листар открывает один глаз.

— Ты уверена, что хочешь обречь ничего не подозревающего тренера на это?

— Я уверена, что хочу хотя бы час в день сидеть в тишине.

Фокс задумчиво потирает подбородок.

— Хороший аргумент, особенно для меня. Ты на работе, можно сказать, как на курорте отдыхаешь. Даже в тишине. Только куда мы её определим?

— Надо подумать. Важно найти что-то, что ей понравится.

Мы переглядываемся, и в этот момент в кухню влетает сама виновница наших рассуждений.

— Мам! Листик! А можно я запишусь на драки?!

Я в шоке моргаю.

— Что?

— Ну, на драки! Где можно так бах! Хрясь! Бам!

Она прыгает вокруг, изображая ударные движения. Я прикладываю руку ко лбу. Приехали. Ууу, мне всё это уже не нравится. Вот ни капельки.

— Ты про боевые искусства, Габи?

— Ага! Я хочу быть сильной и побеждать!

Листар тихо хихикает в свою чашку, а я смотрю на эту яростную мелочь и вздыхаю.

— Пожалуй, стоит рассмотреть этот вариант.

Листар не выдерживает и фыркает:

— О да, тренер будет счастлив.

— Главное потом не пожалеть об этом. — пробормотала я себе под нос.

Прицельно осмотрела это собрание углов сверху вниз. Нда. Она всё же мелковата для своего возраста. А если там будет серьезный противник? А если драка? Нет. Я всё же пока к этому не очень готова. Но я постараюсь подумать. Нужно составить чёткий план и перечитать отзывы на секции. Может всё-таки пронесёт?

— Эльчонок, идея хорошая. Очень. Я обещаю тебе, что рассмотрю это предложение со всех сторон и мы обязательно вернёмся к этому вопросу. Хорошо? — смотрю, как она расстроенно куксится и присаживаюсь перед ней на корточки.

— Мам, но ты сама говорила, что умеешь драться!

— Милая, я умею защищаться. Это было моей прерогативой при выборе.

— А я тоже буду защищаться!

— Я же обещала тебе подумать. Мы обязательно вернёмся к этому разговору. — проникновенно смотрю в карие глазки. — Веришь мне?

— Да мам. Ладно.

Её унылости хватило ровно на две минуты, а затем она вновь зажглась позитивом и отправилась крушить дом. В очередной раз. Эх.

***

Я всего на минуту вышла из комнаты. Ну хорошо, может, на десять минут, оставив этих двух фоксов наедине. Но, когда я вернулась, застала картину, достойную эпической хроники. Она отпечаталась в моём сознании до конца жизни.

В центре комнаты, гордо водрузившись на спину Листара, восседала Габи. Она крепко держалась за его уши, словно за поводья, а на её лице сияла самая хитрая улыбка в мире.

— Вперёд, мой могучий скакун!

Листар, лежащий на полу, с выражением абсолютного смирения, даже не попытался сопротивляться.

— Я уже смирился с судьбой, — пробормотал он, уныло глядя на потолок.

Уши у фоксов довольно чувствительны и ему явно неприятно. Но терпит. Я прищурилась.

— Габриэль.