— Ну-ну, кого я вижу! — окликает она меня, её голос мягкий и тёплый. — Как ты сегодня, дорогая?

Я улыбаюсь, снимая сумку с плеча и расстёгивая передний карман.

— Привет, Долорес.

— Знаешь, если ты будешь приходить сюда ещё чаще, люди начнут думать, что ты тут работаешь, — хихикает она.

— Либо начнут спрашивать, почему ты постоянно впускаешь меня после закрытия.

Часы приёма уже давно закончились. То есть буквально — когда солнце ещё высоко.

А это не для меня и моей пигментной ксеродермы.

Знаю, звучит как заклинание из «Гарри Поттера». Но нет. Это означает, что я аллергична к чёртовому солнцу.

Ну, я не совсем вампир. Я могу выходить на улицу днём. Просто для этого мне нужно покрыть каждый сантиметр кожи чем-то достаточно плотным, чтобы не пропускать ультрафиолет. В противном случае я сгорю заживо, как зефир, забытый в костре. Это — отстой.

Первый раз, когда я пробралась сюда после закрытия, дежурной медсестрой была Долорес. Я разыграла перед ней слёзную историю о том, что раньше прийти не смогла, и она сжалилась надо мной. В следующий раз она уже не купилась на это дерьмо.

А в третий раз я учла значок Fleetwood Mac, который она всегда носит на своём бейджике, и принесла ей в рамке автографированный платок-микрофон Стиви Никс.

Да, я полностью купила расположение Долорес.

И нет, мне не стыдно в этом признаться.

— К мистеру Секси пришла? — подмигивает она.

Я корчу гримасу, изображая рвотный рефлекс. Долорес хохочет.

— Эй, если он не хотел это прозвище, ему стоило быть менее симпатичным пациентом в коме. Просто говорю, дорогуша.

Я закатываю глаза.

— Ага, мы сейчас о моём брате говорим, напомни?

Долорес фыркает.

— Ты всё повторяешь это, а я вообще никакого сходства не вижу.

— Ну, он почти мой брат, — ухмыляюсь я. — Как он?

— Всё как обычно, милая.

Дэмиан, по сути, причина всего хаоса, что творится в моей и Анникиной жизни в последнее время. Пару недель назад Дэмиан и горстка парней из банды Николаевых ворвались в клуб, где их уже ждал Аоки Дзюра, глава якудзы Дзюра-кай, с несколькими своими людьми.

Они были готовы к бою.

Напряжение между русскими и японцами в Нью-Йорке копилось уже несколько месяцев. В частности, между братвой Николаевых — империей Кира, на которого я работаю и которого, по сути, считаю семьёй — и кланом Мори-кай, то есть Кензо Мори, который агрессивно расширял свои владения в городе.

Кульминация наступила, когда Аоки взглянул на Дэмиана и тут же выхватил пистолет. Спустя двадцать секунд Аоки был мёртв, трое его людей тоже, а двое парней Кира — мертвы. Дэмиан едва не последовал за ними.

И вот теперь моя лучшая подруга Анника должна выйти замуж за этого мрачного, опасного и угрюмого Кензо Мори, чтобы положить конец вражде между якудзой и братвой до того, как они порвут друг друга на куски.

Мне жаль Аннику, правда. Её и Кензо явно связывает не самая приятная история: ну, вообще-то, она его ограбила лет пять назад, и, кажется, он это не забыл. Но, как ни крути, настоящий пострадавший сейчас лежит в больнице этажом ниже, а медики выжидают, чтобы убедиться, что вынули все пули из его груди.

— Скажу тебе вот что, милая, — Долорес качает головой и широко улыбается, обнимая меня. — В реанимацию попадают двое типов люди: те, кто сдаются, и те, кто борются. Первые… ну, у них просто больше не осталось сил. Бак пуст. А вот бойцы? — она подмигивает. — Они не сдаются, никогда. А это именно то, что тебе нужно, когда тебя привозят сюда. Твой красивый братец? Он из бойцов. Он справится, увидишь.

Он должен.

— Я тебе тут кое-что принесла.

Что? Ну, я продолжаю завоёвывать любовь Долорес. Но, в моё оправдание, у неё отличный вкус на винил. Я достаю из рюкзака редчайший французский пресс Rumors от Fleetwood Mac — тот, где в буклете есть опечатка, а Кристин Макви по ошибке указана как барабанщица в Gold Dust Woman. Наткнулась на него в одном магазинчике в Бруклине неделю назад. И имя Долорес сразу всплыло в голове.

Её глаза расширяются, когда я достаю пластинку и протягиваю ей.

— Где, чёрт возьми, ты это нашла?! — выдыхает она.

— Фокусник не раскрывает свои секреты, — ухмыляюсь я.

Долорес обнимает меня крепко-крепко, а потом, сияя от радости, отступает.

— Ты просто чудо, Фрей. Иззи с ума сойдёт, когда увидит.

Иззи — это внучка Долорес, и, судя по всему, их связывает любовь к Fleetwood Mac. Долорес также обожает говорить мне, что я её напоминаю. Мол, у нас с Иззи «одинаковый вайб».