Под календарём в углу коридора живёт Матильда. Это белая мышь, которую мне подарили дети на день рождения. У неё двухэтажный особняк, тоже белого цвета. Она прелесть, и эта милашка — большая любительница массажа. Я приучила ее получать от него кайф. Надо видеть эту белую морду, когда я массирую ей спинку. Матильда расслабляется от удовольствия и свешивается с моей руки, напоминая шнурок от ботинка. В этот момент я ей завидую. Как ей хорошо… Боже, я вспоминаю твои руки — как мне не хватает их ласки!

Я соскучилась. Я хочу с тобой поговорить, поругаться, поспорить, прижаться к тебе, обнять, оттолкнуть, признаться в любви и выгнать прочь. Вот такая гамма чувств и желаний. Все октавы в полном диапазоне. Это я на бумаге такая смелая. А если честно, я не представляю, как буду вести себя в реальности, если состоится когда-нибудь наша встреча или мои письма осядут в сундуках твоего обласканного самолюбия. И мне так и не удастся выманить тебя на встречу. Жаль, жаль, если так и случится. Ты жесток в отношении меня. Приди, объяснись — я пойму. Но не прячься, я устала стучать в закрытую дверь. Из-за настойчивости стука и дёрганья за ручку обязательно чей-нибудь недовольный голос буркнет: «Занято!» Где ты? С кем ты? Занято или нет? Я ничего не знаю о тебе…

Я хочу быстрее дописать эту тетрадь-письмо и отправить тебе, что не получится сделать быстро, ведь это будет не одно письмо, а вереница писем от «серийной маньячки». Интересно, если бы снимали кино о нас, на сколько серий растянулось бы это «мыло»?

Я заканчиваю это письмо-молитву, письмо-стук, письмо-требование, письмо-откровение. Я засыпаю, день насмарку — буду обнимать китайские иероглифы. Чёрная паста от ручки добавляет к этим таинственным знакам свои закорючки.

Я сошла с ума. Я стала думать стихами. Лови новое стихотворение — думаю, оно будет не последним.

Вероника закрыла тетрадь. Она не знала, когда опять откроет её, чтобы написать очередное письмо Гоше. Жизнь, как партнёр по танцам, кружила её в вальсе. И она, чтобы не сбиться с ритма, считала про себя: «Раз, два, три. Раз, два, три». В этот момент она чувствовала себя метрономом, который используется при занятиях музыкой. Он стоял на фортепиано… Но теперь Вероника сама регулировала темп своей жизни.

Недавно ей в руки лопалась интересная с точки зрения психологии книга с необычным названием — «Игры, которые играют люди Люди, которые играют в игры». Книгу написал Эрик Берн — американский психиатр, живущий в Канаде. Вспомнив своё сценическое прошлое и все жизненные перипетии. Вероника отчётливо поняла, что она давно «в игре». Сама судьба, как главреж, не выделяет ей жалкое участие в массовках, а доверяет главную роль. И самое удивительное, что в качестве сценария Вероника получила девственно белые листы бумаги, что означало Свободу Импровизации. Она чувствовала интуитивно, что с самого детства служит в театре и играет в спектакле под названием «Жизнь».

Был вечер. Шёл редкий, на удивление ритмичный дождь. Старая Рига подставляла свои цветные домики, как раскрашенные лица, под струи воды, словно хотела смыть макияж, чтобы завтра с утра выглядеть свежее и моложе, удивляя туристов и местных жителей своей новизной. Печалились лишь те здания, на которых были таблички с годами их постройки. Они чувствовали себя неловко, как будто демонстрировали свои паспорта с датой рождения. Даже будучи в элегантном возрасте, как истинные дамы, они хотели бы скрыть его.