— Можно будет посмотреть ребенка? — слышу сзади странно приглушенный голос Шутова.

— Да, послушать, как бьется сердце, — заманивает она, видимо прекрасно зная, что нужно говорить мужчинам, чтобы сгладить их неловкость. — Мы еще не делали Валерии этот вид УЗИ, но можно будет посмотреть полностью трехмерное изображение ребенка.

— А это безопасно? — Его лицо вдруг вытягивается, потому что он только сейчас подумал эту мысль, когда отыгрывать назад уже почти поздно. — Я имею ввиду, оно как-то отличается от обычного?

— Почти как на живую резать аппендицит, — не могу не подернуть этого чертового гения, который в уме складывает, умножат и возводит в степень шестизначные числа, но ни черта не знает об обычном женском УЗИ.

Ирина Фёдоровна приструняет мой черный юмор строгим взглядом и терпеливо объясняет Шутову, что это та же стандартная процедура и со мной во время проведения точно ничего не может случиться.

Давно я не слышала его таким взволнованным. Точнее — не слыша никогда вообще, и была уверена, что эта циничная гадина не способен на такие слишком уж человеческие эмоции.

— Уверяю вас, что современная пренатальная диагностика целиком и полностью безопасна, — терпеливо объясняет Ирина Фёдоровна. — А Валерия у нас просто стойкий оловянный солдатик и ответственно выполняет все рекомендации.

После этих слов ладонь Димы ложится мне на предплечье, поглаживает, чуть сжимая пальцы вокруг руки. Очень простой жест, максимально нейтральный, но я не могу отделаться от мысли, что именно так должен делать каждый мужчина, когда его беременную женщину нахваливает ее очень строгий врач.

— Ты же не против? — У Шутова такое странное лицо в этот момент, как будто он уже рассмотрел вариант моего «против» и он ему совсем не понравился.

— Не-е-е-ет, — немного заикаюсь от неуверенности, потому что до сих пор не знаю, поступаю ли правильно, идя на поводу у этой затеи.

Это же ребенок от другого мужчины.

Насколько безопасно показывать его Шутову? В плане того, что вдруг он после этого станет относиться ко мне… по-другому? В памяти сразу всплывает масса фильмов, сериалов и книг, где беременность от случайного секса разрушала многолетние отношения и разводила людей по разные стороны настоящего и прошлого. Но судя по лицу Шутова — он беспокоится не меньше, а то и больше чем я.

Мы заходим в кабинет УЗИ. Моя доктор обменивается парой слов с медсестрой и доктором (я не уверена, но, кажется, она говорит, что нужно подстраховаться) и кивает на кушетку. Я уже знаю процедуру, так что пока присаживаюсь на край, чтобы снять туфли, Шутов уже тут как тут: присаживается на корточки, снимает мою обувь и парой поглаживающих движений расслабляет мои ступни.

— Лори, чтобы я тебя больше в таких туфлях до родов не видел, хорошо? — Он все еще очень смущен, но уже в своем репертуаре — поигрывает мускулами, показывая, кто в доме хозяин. Нужно отметить, делает Шутов это крайне редко. В миллиарды раз реже, чем пытаются качать права мамкины достигаторы с пятью копейками в кармане и пивными сиськами размера «XXL».

— У меня было важное совещание, на котором пришлось выступать возле доски в полный рост и доказывать инвесторам, какие мы молодцы и почему разные грязные слухи вокруг кампании — не повод выводить капитал из фонда развития.

— Лори, помнишь, что мы говорим в таком случае? Фак ю, Спилберг.

Я задумчиво укладываюсь на кушетку, расстегиваю и немного приспускаю брюки, а потом приподнимаю блузку. Кажется, впервые не сожалею о том, что у меня уже не виден ни один «кубик» моего идеального пресса, и что живот уже все-таки заметно выпирает, хотя вся моя одежда еще абсолютно мне в пору. Разве что кроме парочки юбок, которые и так давно пора было выбросить.

Шутов стоит надо мной и как замороженный пялится на живот.

— Что? — Я приподнимаюсь на локтях, чтобы убедиться, что за этих пару секунд с моим телом не произошло ничего странного.

— А ты точно беременная? Просто, я имею ввиду… ну ты вроде бы говорила, что…

— У Валерии такая генетика, молодой человек, — очень деликатно вмешивается в наш разговор Ирина Фёдоровна, давая отмашку медсестре выдавить гель мне на живот. — Будет у нас до тридцатой недели как тростиночка, потом надуется, родит — и снова тростиночка.

— Мед в уши, — не могу сдержать смешок.

Я пару раз пыталась представить свой послеродовой период, перечитала тонну обсуждений и пришла к выводу, что вернусь к силовым тренировкам не позже, чем через месяц после родов. Нужно только провести разведку боем по агентствам по поиску нянь — кажется, с этим в наше время настоящая проблема.

— Ну что, готовы? — Ирина Фёдоровна показывает Диме, чтобы встал справа, откуда лучше вид на монитор.

Когда доктор начинает водить валиком по животу, и на экране появляется картинка, я чувствую пощипывание в груди, как будто там завелась стая колибри. Сначала почти ничего не понятно и вообще не разобрать, и не отделить одну от другой части тела, но потом изображение в одно мгновение становится совершенно четким.