— Ни хрена себе, — громким шепотом выдыхает Дима. — Это, блин, у нее в животе? Серьезно? Не какой-то фокус?

— Нет, молодой человек, это настоящий сформированный маленький человек, — с видом доброй волшебницы говорит моя врач, — на этом сроке у него уже есть нервная система, легкие. Ушки, так что скоро он будет слышать все внешние звуки.

— Понял, да, прошу прощения. Рот на замок.

Я знаю, что рядом на мониторе — изображение моего маленького инопланетянина, настолько качественное, что, пожалуй, можно рассмотреть черты лица, но с лицом Шутова происходят куда более удивительные метаморфозы. За минуту из максимального циника он вдруг превратился в человека, который впервые познает мир. И этот странный хмурый взгляд, в котором столько новых эмоций, что мне ужасно жаль, что телефон лежит в сумке, до которой мне никак не дотянуться, а то бы я обязательно его сфотографировала.

— Хотите узнать пол ребенка? — Доктор на секунду перестает диктовать какие-то скучные медицинские термины старательно записывающей их в мою карту медсестре, и переводит взгляд на нас с Димой.

— Нет, — говорю я.

— Да, блин! — говорит он. И поворачивается ко мне с недоумением. — В смысле нет, обезьянка? Ты чего?

— Это разве так важно?

— Это очень важно! Можно будет придумать имя, выбрать шмотки, записать в секции, ну и…

— Купить «Феррари» нужного цвета, — продолжаю вслед за ним.

— Лори, ну ты серьезно что ли? — Он разводит руками с видом самого несчастного человека на земле. — Да ну брось, ну как так-то? Прямо вот сейчас можно узнать самую важную вещь на свете, а ты придумала в угадайку играть?

Вообще-то он прав, конечно.

Никогда не понимала почему женщины во время беременности становятся такими традиционными и суеверными: то не узнавай, это не покупай. Наверное, если бы моя беременность была запланированной, я бы уже вовсю делала ремонт в детской и тоннами скупала детские вещи.

Хотя, судя по виду Шутова, он как раз в шаге от того, чтобы взять на себя эту тяжелую ношу.

— Хорошо, ладно, — сдаюсь. И добавляю: — Это девочка, я знаю.

Минутная пауза, в которой я слышу только монотонное приятное жужжание аппарата и рваное дыхание Шутова, пока он ждет вердикт.

— Это мальчик, — с видом «а вот так тебе!» выносит вердикт доктор, пока водит валиком в одной точке чуть выше моего пупка.

— Какой нафиг мальчик? — От удивления даже приподнимаюсь на локтях, но Ирина Федоровна тут же взглядом пригвождает меня обратно к кушетке. — Это девочка, я знаю. Это не может быть мальчик.

Доктор начинает показывать что-то на мониторе, объясняя не мне, а Диме, который сует свой любопытный нос буквально везде. А потом поворачивается ко мне с видом человека, взявшего главный трофей.

— Нет, Лори, это определенно пацан, поверь мне.

Рожа довольная, как будто…

Я втягиваю губы в рот, боясь даже думать эту мысль, чтобы он вдруг случайно ее не услышал. Это ведь просто один визит к врачу, ничего такого.

— Мы можем сделать фото и видео, — предлагает медсестра и прежде чем я успеваю открыть рот, Дима командует, что ему нужно вообще все.

А потом, когда мне, наконец, разрешают встать с кушетки, снова становится на корточки, чтобы меня обуть, не забыв при этом как следует поворчать на тему «идиотской обуви» и «не очень умной женщины».

В нем как будто что-то необратимо меняется.

Пока идем до машины — держит меня за руку, стараясь быть немного впереди, прикрывая меня плечом. Делает тише музыку и выглядит задумчивым. А когда я понимаю, что рулит на стоянку возле крупного торгового центра, объясняет, что мы пойдем в ресторан только после того, как на моих ногах будет удобная и безопасная обувь.

Когда-то я слышала теорию о том, что из заядлых холостяков и одиночек иногда получаются образцовые отцы. Но все это казалось мне не более, чем выдумкой, которой себя успокаивают охотницы на холостяков и женщины, искренне верящие в то, что именно она сможет перевоспитать сорокалетнего мужика.

Про Шутова я всегда наверняка знала три вещи — он останется холостяком до гробовой доски, он никогда не станет отцом и он никогда не будет меня любить.

Кажется, Авдеев не единственный мужчина, на чей счет я сделала неправильные выводы.

В магазине Дима сам выбирает удобные модные кеды, усаживает меня на пуф для примерки и основательно зашнуровывает у меня на ногах. А потом, оценив вид, тянет в соседний магазин.

— Ты же в курсе, что это — специализированный бутик? — Прищуриваюсь, чуть не прыская от смеха, когда понимаю, что тут все буквально напичкано товарами для рокеров и байкеров.

— Просто выбери что-нибудь и поедем есть пасту.

— Для «пасты» я абсолютно прилично одета, Шутов. Мне вполне удобно в этом костюме, Дим. Честное слово. И кто меня пустит в ресторан… в этом? — пытаюсь немного подшучивать над его серьезностью и прикладываю к себе мешковатый белый худи, на котором вышиты «запиканные» американские матерные слова.