С другой стороны — перед похоронами Андрея мне не помешает небольшая перезагрузка. А у Авдеева там и правда почти что рай на земле. Ну и говорят же, что общение с лошадями беременным на пользу.

— Спасибо за предложение, Авдеев. Я подумаю. — И, мысленно отсчитав до трех, «переключаю» голову в рабочий режим: — Пойдемте согласовывать наши документы, Вадим Викторович, пока наша с вами болтовня у всех на виду не стала привлекать слишком много ненужного внимания.

Следующих два дня я провожу в офисе, сражаясь с адвокатами Завольского, которые пытаюсь продвинуть какую-то дичь с онлайн-управлением, пока он сидит под надзором и дает показания. Новак, как и обещал, уже впрягся в наше общее дело и Лукашина из всей этой истории вытравил, так что теперь на моей стороне акционеры и зарубежные инвесторы. Первые почти ничего не решают и мало что понимают в происходящем, а вот иностранцам очень важно, чтобы их капиталом рулил не старый мужик с грязной репутацией, а молодая энергичная женщина, которая готова биться за их деньги до последнего и на которую, конечно же, просто приятно смотреть.

В пятницу около семи выхожу из офиса еще не до конца веря, что эта бесконечная рабочая неделя, наконец, закончилась.

Роскошная тачка Шутова уже поджидает меня у входа.

Еще несколько недель назад я буквально шарахалась от всего, что может дать повод Завольскому-старшему увидеть во мне врага, а сейчас с удовольствием ныряю под огромный темно-серый зонт, который Дима галантно открывает у меня над головой.

— Шутов, я же говорила, что мне нужно к женскому врачу, — напоминаю причину, по которой отказалась с ним поужинать. Хотя была абсолютно уверена, что он сделает что-то подобное.

И с удовольствием беру его под руку, пока мы медленно, словно на каком-то кинофестивале, спускаемся по длинной лестницу до его авто.

Ему очень идет это темно-серое пальто модного свободного кроя, которое он расхлябанно скомбинировал с рваными джинсами, очередным дизайнерским худи и тяжелыми расшнурованными ботинками. Не мужик — а персонаж компьютерной игры в стиле гламурного киберпанка, не хватает только лазерного меча за спиной и парочки бластеров у пояса.

— Так мы и едем к женскому врачу, Лори, а потом — ужинать. Я заказал стол в итальянском ресторане.

— Это может занять много времени.

— Знаю, поэтому у меня бессрочная бронь до конца из рабочего дня.

— Вот же предусмотрительный гад.

Мы останавливаемся около машины, Дима открывает дверцу рядом с водительским сиденьем, но я не спешу забираться в салон. Осень и дождь — это настолько мое время, что если бы не работа в офисе, я проводила бы на улице каждую свободную минуту.

— Я просто не даю тебе ни единого шанса, — дьявольски соблазнительно улыбается Шутов, слегка наклоняясь ко мне, чтобы прикрыть собой от брызг проезжающей мимо машины.

От него пахнет точно так же как и много лет назад: грубой кожей, посыпанной острым перцем и углями из костра. И еще какой-то дурманящей пряностью, которая весь этот демонически звериный коктейль превращает на его коже в чистый афродизиак.

Сунуть бы эту строптивую зверюгу под душ, отмыть тонной мыла с запахом фиалки, чтобы не смущал женские гормоны.

Позволяю себе немного игривого настроения, поднимаюсь на цыпочки и сую нос в ямку у него на шее, откуда пахнет сильнее всего. Он всегда очень придирчив к количеству щетины на своей роже, так что здесь кожа почти идеально гладкая, только с намеком на колючки, которые так или иначе успевают прорости к вечеру. Хочется потрогать их пальцами, убедиться еще раз, что на этот раз Шутов действительно настоящий.

— Хорошо пахнешь, придурок. — Я совсем не хочу кокетничать, я адски устала и когда выходила из офиса, то мечтала только об одном — поскорее закончить с плановым осмотром, вернуться домой и выспаться.

Во всем этом простом как спинка минтая плане не было и намека на игрища с Шутовым, но стоило ему появиться — и весь мой упорядоченный график превратился в хаос.

— После секса, обезьянка, я пахну круче, — ухмыляется с видом мужика, у которого даже есть такой титул: «Пахну как твой самый отбитый порно-сон»

— Теряешь навыки Шутов — кто же так прямолинейно заманивает женщину в постель. — Но подвигаюсь еще на сантиметр ближе, приоткрываю рот и втягиваю его запах в легкие. Просто немножко кайфую, потому что хочу и могу.

Дима наклоняется к моему лицу, берет за подбородок своими длинными пальцами, которыми в пору ваять скульптуры, заставляет смотреть на него. Это что-то на языке гипноза — наблюдать, как его глаза начинают клубиться от чего-то едва сдерживаемого, как он слегка по-кошачьи жмурится, как красиво, волосок к волоску, лежат его длинные острые ресницы.