Никогда себе этого не прощу.

И того, что эта кукла сейчас сидит на трюмо в полном одиночестве.

— Ну и где?

Я уже начинаю привыкать к тому, что мистер в арсенале мистера Грея нет других интонаций, кроме иронии, язвительность и скепсиса.

— Она должна быть здесь. Это ее комната.

В ушах звенит наш с Роговым последний разговор.

Его угрозы отдать Марину Шубинскому, если я буду продолжать упрямиться.

А что если он решил не ждать и…

Меня передергивает от ужаса.

Но когда поворачиваюсь и натыкаюсь на спину моего «спасителя», которая как раз исчезает в дверном проеме, приходится отложить истерику на потом и со всех ног бросаться следом.

Но когда мы оказываемся на лестнице, ведущей в гостиную, мое сердце падает в пятки, потому что там нас уже поджидает здоровенное тело второго телохранителя. Я помню, что с его напарником Влад разделался парой ударов, но этот уже готов к нашему появлению и встречает направленным в нашу сторону пистолетом.

— Еще шаг — и завалю обоих, — скрипучим голосом предупреждает «горилла» и я отчетливо слышу щелчков взведенного курка.

Папа учил меня стрелять, и хоть это было давно и почти не отложилось в мое памяти, звук затвора я узнать в состоянии.

— Вперед, — совершенно обезбашенным тоном говорит Влад и спокойно продолжает спуск с лестницы. — Только, чувак, от души — вали сразу наглухо, я слишком люблю эту жизнь, чтобы смотреть на нее из окна инвалидного кресла.

Зажмуриваюсь, хватаю Влада за куртку сзади и на трясущихся от страха ногах иду за ним следом.

Интересно, что чувствует человек, когда умирает от огнестрельного ранения? Это происходит сразу или мы будем еще лежать и истекать кровью?

Но… выстрела не слышно. А когда я рискую приоткрыть один глаз, оказывается, что мы уже в гостиной и охранник отодвинулся до двери, но продолжает наставлять на нас пистолет. Влад осматривается, цепляется взглядом диван и, как ни в чем не бывало, с размаху усаживается прямо в центр. Вдобавок еще и руки закидывает на спинку с совершенно обнаглевшим видом человека, который по какой-то одному ему известно причине убежден, что как бы не обернулось дело — он выйдет остуда живым, невредимым и со своим законным трофеем.

— Убери ствол. — Влад лениво косится на охранника и подавляет зевок. — Чувствую себя старой уставшей проституткой, которую стеснительный импотент собирался впечатлить своим вялым хером.

На лице охранника читается полное непонимание происходящего, а я, кажется, как никогда близка к тому, чтобы впасть в истерику.

— Ты кто? — спрашивает охранник, продолжая держать нас на прицеле.

— Скажи Рогову, что к нему Король с личным визитом, — спокойно говорит Влад. Рассматривание интерьера моего дома интересует его куда больше происходящего. Судя по тому, как брезгливо он морщит нос, увиденное его не просто не впечатляет, а скорее вызывает отвращение.

— Имя, фамилия, — требует «горилла».

Одно хорошо — стрелять он, кажется, не собирается. По крайней мере, пока не будет отмашки хозяина.

— Я все сказал, — не уступает Влад. — Ты скажи, говорящая голова, а твой хозяин сам решит, выйти со мной поздороваться или продолжать дальше играть в придурка.

Охранник на какое-то время замолкает, и пока мы ждем ответа, Влад, как ни в чем не бывало, достает телефон. Я стою достаточно близко, чтобы краем глаза зацепить экран. Может, у него там биржа, котировки, цены на нефть и индекс Доу-Джонса?

На экране какие-то яркие всполохи, как будто разноцветные искры.

Это абсолютно точно не биржа.

— Игрушка, — замечает мой взгляд Влада и на секунду разворачивает телефон экраном ко мне. — Люблю залипать в такую хрень. Собираю крутых монстров, — скалится, — чтобы и в виртуальном мире всех нагибать.

Он точно ненормальный.

Обхватываю себя руками, утешаясь мыслью, что вот этот человек — единственная надежда, которая у меня есть. И либо будут он и его правила — совершенно мне неведомые —, либо я буду сама по себе против отчима и его цепных псов. И Шубинского, само собой.

— Король, — слышу знакомый голос и чуть не подпрыгиваю на месте. — Собственной персоной.

Рогов.

Царапины на моем лице, оставленные щепками от мебели, которую он громил направо и налево, начинают одномоментно болеть.

Влад, кажется, даже не планирует отрываться от своей виртуальной битвы.

Я бы хотела хоть немного понимать происходящее, но прямо сейчас решаю, наконец, смириться с тем, что все это от и до — один бесконечный абсурд, в котором у меня самая незавидная роль девочки за кулисами: смотреть, молчать, слушать.