Несмотря на оторопь, отчим удивленно приподнимает брови.

Честно говоря, я тоже.

Пауза в гостиной по уровню накала достойна Бродвея.

В каком смысле я — его девочка?

Его знакомая? Его подруга? Его… вещь?

Или уровень алкоголя в его крови, наконец, поднялся достаточно, чтобы утопить мозг, и мистер Грей перестал соображать, что несет?

— Влад… Владислав Александрович, я… решительно ничего не понимаю. — Как бы странно это не звучало, но именно моему трусливому отчиму первому хватает смелости открыть рот. — Это — Анна Эпштейн, моя падчерица. Она только несколько дней назад вернулась из Штатов. Вы, вероятно, с кем-то ее путаете.

Забавно то, что способ, которым Влад проник в наш дом, Рогова и близко так сильно не обескуражил (или, скорее, напугал?), как его намек на то, что между ним и мной существуют какие-то отношения. Может, это его бандитская фишка, своего рода визитная карточка — вламываться на чужую территорию разными экстравагантными способами?

Влад вскидывает палец вверх, издавая звук, примерно похожий на тот, который воспроизводят на разных телешоу, если участник нажимает не на ту кнопку или дает неправильный ответ.

Где он вообще берет силы быть таким… спокойным и даже веселым?!

— Рогов, ты вот ни хрена не прав сейчас. — Влад кивает себе за спину, давая понять, что сейчас речь пойдет обо мне. — А вроде же считаешь себя до хрена важным. Но ладно, раз уж я тут к тебе без приглашения, будем считать это моим тебе последним китайским предупреждением. Посмотри на нее еще раз и попробуй дать правильный ответ со второй попытки. Последней.

Рогов щурится, даже подходит к нам на пару метров и охранники, как ожившие каменные истуканы, тенью двигаются следом. Отчим всматривается в мое лицо и даже сопит от усердия, как будто пытается увидеть во мне другого человека. И на миг его физиономию даже озаряет какая-то идея, но этот восторг быстро гаснет.

— Владислав Александрович, это совершенно точно моя падчерица, — скрипит зубами Рогов. — Какого…?

— Это — моя девочка, — грубо и резко перебивает его Влад. — Анечка, девочка Короля. Так понятнее, старый ты долбоёб?

Мои внутренности от страха сворачиваются в тройной морской узел.

Значит, он все-таки бандит. Несмотря на то, что абсолютно все на это указывает, я до последнего не хотела верить, что ради спасения жизни сестры, придется буквально прыгнуть из огня да в полымя.

Когда и где я успела столько нагрешить, чтобы вляпаться во всю эту историю?!

Единственное, что хоть как-то поддерживает во мне моральный дух — рожа моего отчима. Потому что она белёсо-серой, как еще немного влажная побелка на стенах.

И выглядит так же паршиво, как если бы ее нанесли впопыхах старым растрепанным валиком.

— Я не понимаю, — невнятно шамкает губами Рогов.

Даже у его охранников слегка вытягиваются лица.

Только я одна тут не понимаю, что за волшебные слова только что прозвучали?

— Все ты понимаешь, Рогов. Это, — неприлично и грубо тычет пальцем в мою сторону, — моя девочка, а девочка Короля, как икона в церкви — смотреть можно только с моего разрешения, трогать вообще нельзя. И даже дышать на девочку Короля нельзя, а то дыхалка может заглохнуть.

После этих слов я окончательно чувствую себя его вещью. Как будто его слова материализовались на моем лбу здоровенным клеймом с надписью: «Собственность Владислава Грея!»

Рогов тупо кивает, и становится еще бледнее.

— Хорошо, — милостиво отмахивается Влад. — Продолжаем разговор. Объясни-ка мне, старый пидар, какого хрена происходит?

И снова пауза, на этот раз еще более напряженная.

Влад встает, берет меня за руку и резко тянет на себя. Перехватывает подбородок двумя пальцами, но каким-то образом не задевает ни единого синяка или царапины. Разворачивает лицом к отчиму, и тихо, даже как будто шепотом, спрашивает:

— Какого хуя моя девочка выглядит вот так?

Если бы меня спрашивали что-то вот таким тоном, я бы созналась даже в том, чего не знаю и взяла бы на себя все смертные грехи, потому что в эту секунду я забываю и о его сексуальном теле, и о том, как красиво звучит хрипотца в его низком голосе.

Ничего из этого и близко нет. Я бы даже поклялась, что никогда и не существовало и все это время мистер Грей мастерски дурачил меня маской этакого удалого дурачка, который только и может, что уводить из-под венца чужую добычу.

Сейчас ничего этого и близко нет.