— Откуда такая уверенность?

— Вот скажи мне, Нимфетамин, а ты часто звонишь ночью своим бывшим?

— Мне некому звонить. — Она с такой искренностью пожимает плечами, что можно не сомневаться — в ее жизни действительно не существует мужика, который тронул бы ее принцесскино каменное сердце.

Еще один жирнющий плюс, почему Аня — идеальная кандидатура. С вероятностью в миллион процентов, я в качестве предмета воздыхания тоже никак не смогу ее заинтересовать.

— Мне редко кто нравится.

— И даже я? — в шутку заваливаюсь с локтями на стол, буквально утыкаясь носом в ее нос. — Не чувствуешь эти офигенные флюиды настоящего самца?

— Я чувствую, что у тебя зубная паста со вкусом жвачки, — она снова морщит свой породистый нос, и отодвигается. — А еще что ты понятия не имеешь о личных границах. И что меня ни в коей степени не может заинтересовать мужчина, который собирается завоевывать женщину при помощи грязных манипуляций.

Так и выкручивает сказать ей, что на самом деле кроется за моим планом, чтобы посмотреть как она офигеет от того, насколько сильно заблуждается. Но тогда и на плане можно ставить жирную точку. Так что пусть думает, что я влюбленный мудак-манипулятор.

— Это просто очень хорошо, что мой вид не заставляет твои рожательные инстинкты прийти в полную боевую готовность, — улыбаюсь, до чертиков довольный тем, как все удачно складывается. — Если бы вдруг было иначе — мне пришлось бы искать более морально устойчивую кандидатку.

— Отчим украл и прогулял все наше наследство, — она методично загибает пальцы, — собирался продать меня за долги старому извращенцу, угрожал отдать ему взамен мою тринадцатилетнюю сестру, которую я пока не представляю, как вывезти из страны, у меня нет денег, нет жилья и даже мобильного телефона. Мысли о том, чтобы при этом влюбиться в мужчину, который сохнет по своей на голову отбитой бывшей жене, вызывают у меня только одно желание — переехать на планету, где в результате эволюции не осталось ни одной мужской особи.

Второй раз.

Она дважды за несколько минут умудряется щелкнуть меня по яйцам. При этом не нанеся никакого прямого оскорбления. В моей жизни были разные тёлки, но ни одна из них не рискнула назвать меня «ошибкой эволюции». Бля, да меня даже здоровые мужики, раза в три больше этой пигалицы, так не называли.

— По рукам? — Протягиваю ладонь для скрепления сделки.

— Что — и даже ничего кровью подписывать не придется? — с сомнением поглядывает на мои пальцы.

— Я от вида крови в обморок падаю, — нагло и откровенно стебусь.

— О таких вещах, Грей, нужно предупреждать заранее, чтобы я вычеркнула из плана «Как вернуть бывшую» пункт с посещением скотобойни. — Аня уверенно пожимает мою ладонь. — Договорились.

Но все-таки теребит блестяшку у себя на шее.

Сразу после того, как мы с Греем скрепляем сделку, он в два счета приговаривает остатки завтрака и исчезает наверху.

Я с облегчением выдыхаю и берусь за новую порцию сендвичей, потому что то, что я приготовила из расчета на троих, Влад съел в одно лицо. И морда не треснула.

Как раз успеваю закончить, когда на кухне появляется сонная Марина: сначала рассеянно смотрит по сторонам, а потом, увидев меня, бросается вперед и крепко обнимает.

— Я думала, мне приснилось, что ты приехала.

— Все хорошо, — глажу ее по голове, мысленно делая заметку, что ради возможности больше никогда не отпускать сестру и знать, что она в безопасности, согласилась бы на все условия Грея.

У меня кроме них с Денисом больше никого нет на всем белом свете. Мамина родня живет где-то очень-очень далеко, за всю свою жизнь я видела только тетю, мамину сестру, и человек шесть ее детей.

После того, как они уехали, мы не досчитались стольких вещей, что папа категорично заявил — больше видеть их в нашем доме он не желает.

О родне папы я вообще ничего не знаю, а любые попытки расспросить его о них, он всегда пресекал. Поэтому, есть только Марина и Денис.

Но с братом мы в последние года даже по телефону не разговаривали. Я собираюсь найти его и забрать с собой в Штаты, но заранее знаю, что встреча с Денисом будет очень тяжелой.

— А чем тут так вкусно пахнет? — Марина принюхивается как маленький любопытный котенок.

За плечи разворачиваю ее к столу, но как только Марина пытается сцапать сендвич, за плечи разворачиваю ее в сторону выхода со словами: «Сначала умой нос!»

Примерно в этом промежутке Влад снова появляется на сцене. И в ту минуту, когда я краем глаза замечаю, как он наблюдает за мной, стоя в арке, я очень рада, что не держу в руках ничего хрупкого — перебить за пару дней всю посуду в его доме было бы слишком.

Он, блин, в костюме. В чем-то настолько идеально сидящем на его мощном теле, как будто он только что вышел из швейной мастерской.