— Нет! — слишком очевидно быстро и нервно отказываюсь я. И чтобы хоть как-то исправить положение, добавляю, стараясь держать ровный строгий тон: — У нас договор, Грей. И по этому договору, насколько я помню, в мои обязанности не входит удовлетворять твои сексуальные аппетиты.

До чего же тупо это прозвучало. Как будто прочитала с бумажки плохой перевод романа для взрослых.

— Насколько я помню, — передразнивает Грей, — то в моем предложении не было ни слова о моих сексуальных аппетитах. А во-вторых, Нимфетаминка, есть с десяток способов расслабить девочку и без угрозы ее драгоценной невинности.

Все утро я обещала себе, что ни одно его слово больше не заставит меня покраснеть. Я даже сейчас пытаюсь уговорить свое тело не реагировать на очевидную провокацию. Но Грей, как хорошая отрава, все равно находит микроскопические трещины в моей броне. Мне нужно поработать над своей сдержанностью и самоконтролем, иначе наше сотрудничество не закончится ничем хорошим.

— Я тебя услышала, Грей. — Опускаю взгляд на его ладонь у меня на локте и молчу до тех пор, пока он не разжимает пальцы, нехотя (или мне только так кажется?) отпуская мою руку. — Но если вдруг мне понадобится расслабиться таким способом, то уверяю тебя, в двадцать четыре года даже девственницы знают как минимум пару способов как это сделать.

Я. Не. Знаю. Зачем. Я. Это. Сказала.

До этой минуты я даже не подозревала, что какая-то часть меня способна выдавать такие… странные вещи почти незнакомому человеку. И я бы, наверное, даже поспешила извиниться за сказанное или «сбрить» неловкость шуткой, но когда в ответ на мои слова и без того темный взгляд Грея становится дьявольски-мрачным, из моей головы моментально выветриваются все сожаления.

Что, мистер «Я умею всех смущать», оказывается, в эту игру можно играть вдвоем?

— До вечера, Нимфетаминка, — сухо бросает он, разворачиваясь к выходу.

Мой взгляд невольно скользит его его фигуре. Просто потому что я эстет, а Грей, какой бы сертифицированой сволочью он ни был, в этом костюме представляет собой буквально произведение искусства.

Он задерживается ровно на минуту, чтобы ответить на какое-то важное сообщение. Стоит в полоборота. Идеальная осанка, идеальны пропорции тела, идеально даже то, как небрежно он держит в кармане свободную руку, и как при этом край манжеты прикрывает массивные часы на его руке.

Разворачиваюсь на пятках, пытаюсь взять чашку, чтобы запить подкативший к горлу ком, но она выскальзывает из пальцев и падает на пол. Еще одна. Но наклониться за ней не успеваю, потому что Грей внезапно оказывается сзади, прижимается грудью к моей спине и своим сатанинским тягучим голосом шепчет прямо на ухо:

— Уверена, что сможешь сама справиться, Ань? Мои пальцы точно умеют контролировать ситуацию, а вот у тебя с этим явно проблемы.

И точно так же молниеносно уходит, оставив меня буквально расплесканной в луже собственного стыда.

Чертова Аня не выходит у меня из головы: ни по дороге в машину, ни по дороге до офиса, ни даже когда я битых два часа горбачусь над чертовски сложным чертежом по специальному заказу.

Что за хуйня нездоровая?

Она совершенно точно не мой тип внешности. Настолько, что если бы я выбирал ее по анкете, не видя «в лицо», то отбросил бы еще на этапе «похожа на принцессу Диснея».

Она девственница, а я, блядь, не связываюсь с целками из принципа.

И самое главное, так сказать, розочка на торте: Аня — это работа, а Дина права — нельзя брать работу на дом.

Но каким-то непостижимым образом Нимфетаминка продолжает торчать у меня в печенках и не дает сосредоточиться на чертеже, за который я уже получил шестизначный задаток в евровом эквиваленте.

— Таня, — вызываю секретаршу по селектору, — сделай мне кофе. Крепкий.

— Для «сосредоточения»? — спрашивает она, используя одно из наших кодовых обозначений.

Для «сосредоточения» — это между «повтыкать» и «мозговым штурмом», когда мне нужна доза кофеина, от которой мое серое вещество не начнет как мартовский заяц отплясывать чечетку.

— «Мозговой штурм», — говорю я, прикинув свое состояние и дав ему оценку «пиздец подкрался незаметно».

— Уже готовлю, Владислав Александрович.

Хочется доебаться и сказать, что она не может готовить «уже», потому что до сих пор торчит возле селектора, но моя хорошая секретарша не должна страдать из-за пиздеца в моей башке.

«Сосредоточься, блядь», — приказываю себе, снова разворачиваясь к чертежу.

До появления Ани он без преувеличения занимал все мои мысли. Проект, о котором можно только мечтать: много свободы, никаких ограничений на бюджет и золотая обертка — «допускаются новационные решения». И заказчик из Тосканы так хотел именно меня, что прислал за мной частный рейс и дал кучу времени поработать на ландшафте. Да я чуть от радости не обоссался, когда понял, что вилла, которую он строит для своей дочери, станет моей, без преувеличения, визитной карточкой для «толстых европейских кошельков».