– Посему не будем?

– Потому что взрослые девочки папе не жалуются, а я взрослая девочка.

– Но это зе я лазбила! – надулись красные щечки.

Блин, и ведь не поспоришь! Какая она, однако, умная у Нагорного.

Ника собиралась сказать что-то еще, но тут, как по нотам, минута в минуту, в коридоре послышался стук женских каблуков. Я глянула на время, точно, отведенный мне на этот номер час закончился. Проверка. Ёшкин кот!

– Это кто? – спросила шепотом Доминика. Я приложила пальчик к своим губам, показывая ребенку, что нужно молчать. А эти самые “каблуки” явно приближались.

Черт!

Я и забыть успела про такое досадное недоразумение, как Наталья Леонидовна. И сейчас это “недоразумение” устроит мне тут хорошую выволочку.

Еще не хватало только, чтобы ребенок это слышал! Нике вообще не положено быть здесь. Посторонним строго-настрого запрещено шататься по номерам. А тут еще и эта ваза дурацкая! Никогда не понимала, на кой черт такие хрупкие вещи в номерах оставлять? Они то и дело бьются, и как еще Нагорный на одних вазах не обанкротился, меняя их в месяц по десятку штук?

А цокот каблуков все ближе.

– Так, Ник, будем играть в прятки, – прошептала я, – ты сейчас бежишь и прячешься за дверью. А как только в номер зайдет тетя, мышкой выскальзываешь и в свой номер. Хорошо? Как добраться до вашего с папулей, знаешь?

Ника послушно кивает.

– Знаю, только не достаю до кнопоськи в лифте. Но я кого-нибудь поплошу помочь, – нахмурила бровки девчонка.

– Отлично. А я, как только начальница уйдет, найду тебя. Ладно?

– Лано.

– Все, тогда бегом! – подтолкнула я ребенка в сторону открытой двери, но Ника замешкалась, спросив:

– А тебя не уволят, Фис?

– Не знаю, Ника… не знаю.

Не говорить же ей, что у меня уже было “последнее предупреждение”, а с сегодняшним настроением супервайзера, ей дай только повод.

Ладно, разберемся.

– Беги!

Ника послушно юркнула за входную дверь и притихла. Да вовремя. В тот самый момент, как на пороге нарисовалась Наталья Леонидовна. Руки уперты в бока, взгляд тут же утыкается в осколки разбившейся вазы, и глаза загораются неподдельным торжеством.

– Ветрова, я тебя предупреждала! Еще один прокол, и вылетишь.

Помню-помню. Но мысли сейчас не о том, что я стремительно работу теряю, а о том, что Ника все слышит и слушает.

– Я не специально. Что поделать, – беззаботно пожала я плечами, – неловкость –мой конек, – вытирая взмокшие ладони о фартук.

– А еще отсутствие чувства такта, – фыркнула начальница, наконец-то переступая порог и замирая напротив меня. Уставилась на вазу, как на слитки из золота. Насколько же сильна ее ненависть по отношению ко мне? Даже представить страшно!

– Я сейчас все уберу, – сказала я и посмотрела на Нику, старательно намекая ей на то, что самое время дать деру. Но мелочь не торопилась. И только когда Наталья Леонидовна прошлась в глубь номера и выдала:

– Пошли к директору, Ветрова. Можешь попрощаться с работой горничной. И вообще попрощаться с этим отелем! – дочурка Демьяна сорвалась с места и ветерком вылетела из номера.

Я выдохнула. И смиренно кивнула. Что ж, похоже, отработала я тут свое…

Демьян

Совещание затягивалось, кофе остывал.

Кэм уже все извертелась, сидя по левую руку от меня, то и дело поглядывая на время. Да я сам почему-то все чаще бросал взгляд на телефон, слушая презентацию своего зама в пол-уха. Вот только я не смотрел на часы, а ждал. Глупо, но ждал сообщения от Анфисы. Гадал, дошли ли до нее цветы? Раздражался от до сих пор висящей в душе неуверенности в правильности выбора ромашек. И бесился, что жду от девчонки реакции и при этом ничего не могу с собой поделать.

– Таким образом, Демьян Романович, – подводя итог, поднялся из-за стола финансовый директор Нью-Йоркского филиала, – по нашим расчетам, новый отель выйдет на самоокупаемость уже через полгода. Конечно, при благоприятной для туризма обстановке.

– Неплохо, господа, – сказал я, откладывая ручку. – Что по поводу открытия?

Неужели забрезжил свет в конце тоннеля?

– Неделя. Максимум. Уже готова рекламная компания и банкет. Разослали приглашения и наводим последние штрихи. Еще было бы неплохо обсудить… – начал мой коллега, да вот только договорить ему не дал звук открывшейся в кабинет двери и звонкое:

– Папочка!

Что за…?

Я тут же повернулся на родной голосок. В конференц-зал с ошалевшим взглядом влетела растрепанная, раскрасневшаяся Ника, тут же бросившись ко мне. Без предупреждения, без хотя бы вежливого “извините” или “можно зайти, пожалуйста”, что для моей, хоть и бандитки, но было несвойственно.

– Ника? – поднялся я из-за стола, тут же направляясь в сторону своего голубоглазого чуда. – Ты почему здесь? Ты как меня нашла?

– Подем! – пропустила мимо ушей мои вопросы мелочь, вцепившись в штанину моих брюк.