Мое сердце бешено колотилось в груди, и я чувствовал себя более живым, чем когда-либо за слишком чертовски долгое время. Я почти мог слышать смех Роуг, звенящий вокруг, как в те времена, когда мы были детьми. Тогда я брал грузовик Фокса, чтобы гоняться с богатыми детьми из верхнего квартала. Мы впятером втискивались в кабину, выигрывали у них всех и забирали их деньги, чтобы накупить столько еды на вынос, сколько могли съесть.

Чем быстрее я гнал сейчас, тем ближе чувствовал их. Я слышал их крики, их вопли, подгоняющие меня вперед, и на моем лице расплылась ухмылка, пока я мчался по еще одной узкой улице, а фары машин позади постепенно исчезали вдали. Я был королем за рулем. Не раз я увозил своих ребят от неприятностей, увозил от копов в лабиринтах улиц Сансет-Коув.

Двигатель взревел, и запах бензина и гребаной свободы заполнил мои чувства, пока я на высокой скорости проезжал поворот за поворотом. Я не боялся ехать так быстро. Не было ничего, кроме чистого адреналина, бегущего по моим венам и напоминающего мне, что я, черт возьми, еще не умер.

Показалась финишная черта, и я почти не спеша подплыл к ней, перекатился через линию и опустил окно, протягивая руку за выигрышем.

Алекс раздраженно бросил пачку наличных мне в ладонь, а толпа заулюлюкала и захлопала. Я отсалютовал ему двумя пальцами, затем пробрался сквозь толпу и свернул на улицу в направлении любого мотеля, который приютит меня сегодня вечером.

Моя нога болела, но огонь в моей крови того стоил. Он придал мне энергии, которая была мне нужна, чтобы продолжать и сделать то, зачем я сюда пришел. Потому что я нашел в Интернете список местных миссис Маккензи и собирался начать навещать их завтра. А потом та, что мне нужна, отправится со мной обратно в Сансет-Коув.

Дверь моей спальни с грохотом распахнулась, и я подавила панический крик, застрявший у меня в горле, когда я вскочила, а темные волосы рассыпались по моим плечам, когда Шон сорвал с меня одеяло.

— Встань и разденься. Я хочу знать, что ты не вооружена, сладенькая, — рявкнул он, его глаза горели возбуждением, от которого мое сердце учащенно забилось.

Трэвис стоял в дверях позади него, его короткие дреды были убраны с лица, а брови слегка нахмурены, когда я слезла с кровати и оставила ее между мной и Шоном, пытаясь сориентироваться.

Я провела большую часть прошлой ночи, обыскивая это место сверху донизу в поисках чего-нибудь, что я могла бы использовать в качестве оружия, но все, что мне пришло в голову, — это довольно слабая идея оторвать лоскут от простыни, чтобы получилась полоска ткани, которую я могла бы использовать в качестве удавки. Но поскольку Шон прибыл сюда с подкреплением, я не думаю, что мне будет предоставлено время, необходимое для того, чтобы задушить его, даже если мне каким-то образом удастся накинуть оторванную ткань ему на шею.

— Сейчас же, — рявкнул Шон, и я вздернула подбородок, стягивая с плеч бретельки шелковой ночной рубашки, которую мне дали для сна, и позволяя ткани соскользнуть с моего тела.

Трэвис провел языком по внутренней стороне щеки, выглядя так, словно сдерживался, чтобы что-то не сказать, когда повернулся, чтобы прислониться к дверному косяку и отвести взгляд от моей наготы. Я не была уверена, что о нем думать. С одной стороны, он, казалось, не был большим поклонником методов Шона, но с другой, — он явно не планировал идти против него ни в коем случае. Если только мои подозрения относительно человека, в которого стреляли прошлой ночью, не были верны. Но зачем ему убивать какого-то случайного бандита, чтобы спасти меня от вспыльчивости Шона, если у него не было намерения самому расправиться с этим человеком?

Возможно, мне следовало подумать о том, чтобы попытаться сделать из него союзника. Но что я собиралась сделать? Попытаться убедить его убить Шона? И что потом? Я же не могла предложить ему иммунитет, деньги или еще что-либо ценное. Черт, здесь я была в большей безопасности, чем вдали от этого психопата, раз уж я оказалась в самом верху списка смертников «Команды-Арлекин».

Шон подошел ко мне, сжал в кулаке мои волосы и откинул мою голову назад, пока его взгляд скользил по моему обнаженному телу.

— Похоже, ты начинаешь понимать, что к чему, сладкие щечки, — пробормотал он, наклоняясь и вдыхая аромат моих волос, в то время как по моей коже побежали мурашки от этого прикосновения. — Я всегда питал слабость к брюнеткам.

Я придержала язык, зная, что не смогу сказать ничего такого, что ему понравилось бы, и чувствуя себя слишком уязвимой в этом положении, чтобы испытывать его.

— Теперь ты снова начинаешь чувствовать себя самой собой? — спросил он, его свободная рука скользнула вниз по моему боку, и желчь подступила к моему горлу от его прикосновения.

— Да, — сказала я тихо, потому что чувствовала себя более похожей на саму себя. По крайней мере, на ту версию меня, которую знал Шон. Больше похожую на измученную, облажавшуюся тварь, какой я была последние десять лет. И это было хорошо, потому что это означало, что мне не придется испытывать боль и ощущать разбитое сердце девушки, которая любила мальчиков-Арлекинов. Вместо этого я могла бы просто сосредоточиться на своем желании прикончить ублюдка, стоящего передо мной.

— Настолько похожей на саму себя, что я мог бы прокатиться на тебе? — подразнил он, и его голубые глаза вспыхнули от нескрываемого отвращения, промелькнувшего на моем лице.