— Не забывай о простых людях! — крикнула ей в след Хэдли, когда она побежала к детям, в задней части зрительного зала. Хэдли наблюдала за ней, на ее лице светилась гордость — обычно это была моя работа. И на этот раз я даже не мог разозлиться из-за этого.

Мне нравилось, что она так смотрит на мою малышку.

Мне нравилось, что она никогда не опаздывала на встречу с ней.

Мне нравилось, что она заботилась о том, чтобы прийти в этот чертов детский сад с фотоаппаратом в руках, готовая сделать дюжину снимков, как заботливый родитель.

Все это не компенсировало четырех лет ее отсутствия, но начало было положено.

Возможно, пришло время и мне отпустить эти четыре года.

— Кейвен, можно тебя на пару слов? — огрызнулся Йен.

Я изогнул бровь.

— Есть какой-то разговор?

Он понизил голос до шипения.

— Объясни, какого хрена ты делаешь?

У меня не было сил на этот разговор — и уж точно не с Йеном. Не секрет, что он не был самым большим поклонником Хэдли, и, хотя поговорить с ним и позволить ему быть голосом разума было бы правильным решением, но я выбрал для себя блаженное неведение.

Я толкнул его в грудь, заставляя пересесть на ряд сидений впереди меня.

— Мы должны сесть, пока кто-нибудь не занял наши места.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не спишь с ней.

Несмотря на отрицательный ответ, она была слишком близка для этого разговора. Оглянувшись через плечо, я увидел, что Хэдли все еще улыбается и наблюдает, как класс Розали выходит из комнаты.

— Занимайся своими чертовыми делами.

Его челюсть стала твердой.

— Скажи мне это еще раз. Давай. Скажи, что твоя жизнь и эта маленькая девочка меня не касаются, потому что последние пятнадцать лет — это точно так.

Я подошел достаточно близко, чтобы никто не мог услышать наш разговор в быстро затихающей комнате.

— В чем твоя проблема?

Он рассмеялся без всякого юмора.

— Давай я задам тебе вопрос? Как все прошло, когда ты переспал с ней в прошлый раз?

— Ну, я потерял компьютер, но получил Розали, так что…

— Эй, Кейвен, — позвала Хэдли, и я повернулся к ней лицом точно так же, как это делала Розали, когда тайком брала печенье из кладовки.

— Да?

Она указала большим пальцем за плечо.

— Думаю, я встану сзади, чтобы лучше снять ее на сцене. Можешь присмотреть за моей сумкой с камерой?

— Конечно, — я забрал сумку из ее рук.

Она заправила рыжую прядь за ухо.

— Рада снова видеть тебя, Йен.

— Да. Фантастика, — пробормотал он.

Натянуто улыбнувшись, она поспешила прочь.

Поставив ее сумку на сиденье у прохода, я опустился на кресло рядом с ней. Йен последовал моему примеру с другой стороны.

— Ты хоть помнишь, что было с тобой в первые шесть месяцев, после того как она оставила Розали? Ты был в полном отчаянии, но сейчас ты готов забыть обо всем этом, только чтобы…

— Может, заткнешься? Я не сплю с ней, — ему не нужно знать о снах, вызванных инсультом. Лучший друг или нет, но я не обязан был сообщать ему об этом каждый раз, когда мой член становился твердым. — Я просто добрый. Тебе стоит попробовать. Нравится тебе это или нет, но она будет частью нашей жизнь. Поэтому перестань быть придурком и попробуй узнать ее получше.

— Если только она не уйдет.

— А если потом она захочет уйти, то, как и в первый раз, ни ты, ни я ничего не можем с этим поделать. Но позволь мне сказать тебе вот что: Пока она остается версией Хэдли, той, которая держит себя в руках, той, которая любит нашу дочь, и той, которая действительно появляется и работает со мной, а не против меня, тогда, возможно, ее присутствие в жизни Розали не так уж и плохо. Видит Бог, я бы все отдал, чтобы иметь такую маму в детстве.

— О, хорошо. Мне позвонить Дагу и сказать, чтобы он подготовил документы на совместную опеку?

Повернувшись всем телом, я окинул его взглядом.

— Скажи еще хоть слово, Йен. Клянусь Богом, скажи еще хоть слово.

— О, мне еще многое нужно сказать. Но я вижу, как ты смотришь на нее, поэтому не думаю, что все это имеет значение.

— Ты… ревнуешь?

— Я волнуюсь, придурок. Я знаю тебя. С ее прошлым… — он огляделся по сторонам, прежде чем понизить голос до почти неслышимого уровня. — Когда она вернулась, ты был полон решимости держать ее подальше от Розали. Потом она сказала тебе, что была в торговом центре, а теперь два дня в неделю проводит у тебя дома. А если учесть, что она милая, красивая и хорошо ладит с Розали… Не нужно быть сверхразумом, чтобы понять, к чему это приведет.

Я ухмыльнулся.

— Она милая, красивая и хорошо ладит с Розали, да?

Он покачал головой и посмотрел вперед, где через сцену проходила очередь детей. С ее рыжими волосами в море коричневых и светлых моя девочка была легко узнаваема. Она нашла нас почти сразу и захихикала, помахав нам с Йеном обеими руками.

Мы взволнованно помахали в ответ, и улыбаясь Розали, он прошептал:

— Сделай мне одолжение и надень презерватив на этот раз. Следующий может оказаться похожим на тебя, и тогда нам придется продать его троллям.