— Пошли, — тяжело вздохнул Дмитрий, ловким движением принимая у официанта два бокала с игристым.

Вечер завершился далеко за полночь. Утром же опять на службу. Прошли те далекие счастливые времена, когда сановник имел право в любой момент «приболеть». Увы, с таким положением вещей боролся еще царственный тезка папы сюзерена.

Не успел князь войти в кабинет, как зазвонил телефон.

— Министр Романов слушает.

— Дима, — прозвучал срывающийся голос.

— Андрей?

— Узнал. У меня сын погиб.

— Миша?! — в груди как струна оборвалась.

Дмитрий обессилено рухнул на кресло. Извещение пришло утром. Прапорщик Михаил Андреевич Романов погиб в бою неделю назад. На Аляске.

— Держись брат. Как Лена? Поддержи ее, не отпускай. Сам знаешь, матери больней, — Дмитрий интуитивно нашел нужные слова.

Трубка легла на аппарат. Князь молча не мигая смотрел в окно. Вот еще один Романов не вернется никогда со службы. Миша спокойный молчаливый парень остался навечно на другом конце света. Точка на карте. Маленькая точка в поле или у леса с деревянным крестом и маленькой табличкой.

Увы, даже заехать к брату, помолчать с Андреем в кабинете, обнять Лену не получается. Князь позвонил домой, пересказал печальную весть супруге и попросил приехать к своему старшему брату. Им нужна помощь. Самого Дмитрия через час будет ждать машина. Увы на аэродром. Самолет уже заказан. Служба не ждет. Князя ждет Казань.

23 сентября 1942. Алексей.

Погода теплая, солнышко светит, но уже чувствуется дыхание осени. Рихард удобно расположился под досчатым навесом наблюдательного пункта. Отсюда с обрыва великолепный вид на долину Тананы. Говорят, совсем недавно река была оживлённой, местная транспортная артерия. Сейчас даже рыбаков нет. Все попрятались как перед грозой.

Двое солдат на наблюдательном пункте откровенно скучают. Рихард бросил на парней недовольный взгляд в раздумьях, а не отрядить ли первого попавшегося солдата подновить дерн и кусты на крыше гнезда. Вон, Шустерман слишком уж громко смеется на чувственным рассказом Сидорчука, как того папаша лишил наследства. За дело, стоит сказать.

Если смотреть со стороны реки, видишь только живописные обрывы, острова, леса на берегах. Может быть присутствие людей выдаст дым на железнодорожном полустанке. Добровольцы из «Лафайета» встали на уже готовые позиции и приложили руки чтоб еще лучше укрепить узость. Внизу под склонами и в дерево-земляных укреплениях на берегу пулеметные точки. Где уровень грунтовых вод позволяет окопы. Буквально в сотне ярдов от Рихарда спрятался огневой взвод. Два длинноствольных трехдюймовых орудия держат фарватер под прицелом. В логу близ железнодорожной насыпи батарея четырехдюймовых гаубиц.

— Сэр, разрешите вопрос?

— Разрешаю, Сидорчук.

— Простите сэр, бородачи до зимы к нам не придут?

— Хороший вопрос. Ты сам хочешь вмазать им с высот? — Рихард заложил пальцы за ремень.

— Конечно хочу. Только не знаю, поднимутся они по реке или вдоль железной дороги. Ребята разное говорят.

— На этот раз будем держаться до конца. Нам отступать некуда.

Парни машинально одернули форму. Шустерман застегнул верхнюю пуговицу. Дальний пост этот не плац, не казарма, хорошие офицеры разрешают некоторые отступления от формы одежды.

Рихард убрал бинокль в чехол и вышел из укрытия. Сам он искренне надеялся ровно на месяц, а потом все. В середине октября налетают холодные ветры с Арктики, реки встают. Все живое забивается в норы и теплые дома. Вновь собираться в дальний путь можно будет только после сильных морозов, когда реки превратятся в дороги. Однако Рихард подозревал, что противник не будет устраивать зимние рейды на собачьих упряжках. Русские, как и все разумные люди уйдут в зимнюю спячку, засядут за укреплениями и на передовых постах, где можно организовать снабжение и ротацию зимой.

Впрочем, обстановка располагала к оптимистичному прогнозу. Для группы обороны Фэрбанкса конечно. Тем, кто южнее, повезло куда меньше.

Русские после боя на плацдарме у Бельюги рывком заняли долину в нижнем течении Суситны. А затем вдруг высадили морской десант прямо на Анкоридж. Город просто снесли непрерывными бомбардировками с неба и моря. Немногочисленные выжившие защитники отступили вверх по Матануске. Застрявшим между Суситной и рукавом Ник-Арм повезло больше, им удалось выскользнуть из тисков, подняться вверх по Аляскинской железной дороге. Бежали они до перевалов через Аляскинский хребет где встали и остановили вконец обнаглевшие маневровые группы русских.

Отряду полковника Пибоди тогда удивительным образом повезло спокойно без потерь форсировать реку на подручных средствах и уйти на север не с последним поездом. Здесь в посёлке Ненана у моста через Танану установилось некоторое подобие порядка. Местные силы обороны принимали и распределяли сохранившие порядок части, попутно расстреливали явных дезертиров. Увы, без этого на войне не бывает.

Возглавивший оборону бригадный генерал Бакнер нарезал двум ротам Пибоди позиции у Ненаны и Форт-Майл-Роуд. Из арсенала подкинули огневую роту усиления. Рихард Бользен видел генерала Бакнера, Пибоди взял с собой на встречу. Командующий обороной произвел на Бользена смешанное впечатление. Энергичный, грамотный, деятельный при этом жесткий, не терпящий возражений, явный сторонник всего натурального. По некоторым слухам, генерал даже зимой спал под одной простыней и обливался холодной водой.