— Мата, ты от всех этих пертурбаций ещё не откинулась?

— Как творог на дуршлаг? — уточнила она.

— Ну да, примерно. Постарайся узнать, что в этих секретных службах варится насчёт меня, несчастного.

Она тут же предложила:

— Сейчас в одной из комнат как раз великий князь Александр Николаевич с общается с главой своей охранной службы. Говорят о вас. Надо?

— Давай, — сказал я жадно.

Она моментально переключила картинку на кабинет, где в глубоком кресле расположился Константин Карлович Ренненкампф, хмурый и ещё более злобный, чем при нашей встрече, а великий князь Александр ходит из угла в угол, как разночинец какой-то, заложив руки за спину, хотя мог бы мерить строевым шагом, выправка лучше некуда, на лице сильнейшее раздражение, я услышал как он произносит злобно:

— А ты слышал, как он распоряжался?.. Эти сюда, эти туда, быстро-быстро, нечего сопли жевать!.. Он курсант или штабс-капитан егерской роты?

— Слышал, — ответил нехотя Ренненкампф. — Наглец. Но всё по делу.

Великий князь поморщился, мне показалось, очень не хочет признаваться, что сам едва не бросился на пол, когда услышал грозное: «Всем лежать!»

— Подсмотрел у кого-то.

— Подсмотрел? — переспросил Ренненкампф. — Значит, не пропускал занятий. Он курсант. Странно, я не заметил его среди участников турнира.

— Рано вышибли, — предположил князь.

Ренненкампф пожевал губами, ответил кротко:

— Есть сомнения.

Великий князь прищурился.

— Полагаешь, зачем-то поддался? Быть такого не может. Чтоб молодой и амбициозный отказался от победы? Сколько же ему могли предложить?

Орлов сказал хладнокровно:

— Ваше высочество, да за хорошие деньги почему нет? Скажем, глава какого-нибудь Рода, чтобы расчистить своему наследнику дорожку, предлагает Вадбольскому миллион золотых? Для Рода это не деньги, а бедному барону за всю жизнь столько не заработать!

Великий князь поморщился.

— А остальные? Остальные там тоже детки богатых глав Рода. Их не подкупить.

Ренненкампф отмахнулся.

— Это пример. Скорее всего, Вадбольский вышел из турнира потому что у него война с соседом. Тот пытается отжать у него земли, а так как граф, богатый и со связями, то Вадбольский вроде ужака на горячей сковородке.

Великий князь фыркнул.

— Ну и прекрасно. Пусть потреплют этому наглецу нервы. И шкуру. Я его просто ненавижу.

— Ваше высочество? — уточнил Ренненкампф. — Вроде бы он к вам со всем почтением…

Великий князь огрызнулся:

— Нет у него ко мне ни малейшего почтения!

— Но он буквально своим телом закрыл вас и прекрасную Александру…

— Не меня он закрыл, — сказал князь сердито. — Он, как будущий военный, закрыл собой гражданских, которых как бы обязан защищать. Это в нас вбивают с первого же занятия. Он и защитил!

— Как никто другой, — обронил Ренненкампф с лёгкой усмешкой, но тут же погасил её и склонился в лёгком поклоне, не поднимаясь из кресла.

Князь сказал раздражённо:

— Как никто, верно, но больше не к нему вопрос, а к нашим ротозеям. Почему так неумело…

Ренненкампф сказал торопливо:

— Ваше высочество, это не они неумело, а он слишком… слишком умело. Ваша охрана прохлопала потому, что её мало, и что… никто не знал, куда пойдете и какой дорогой. А террористы знали, что на турнир прибудет Государь Император и вручит награды, как делает каждый год. Они могли готовить нападение все эти двенадцать месяцев! И подготовить очень тщательно. Но кто же знал, что из-за этого предательского вторжения англичан и французов Государь Император сочтёт неправильным участвовать в празднествах, какие бы они ни были… Но останавливать злодейский акт уже не стали…

Князь раздражённым жестом ухватил со стола бутылку, плеснул себе в стакан на треть коньяка. Лицо его оставалось злым и сердитым.

— Но этот же кадет среагировал вовремя? И как он стоял, как стрелял!.. Вы не видели его лицо, а я видел. Это был не человек, а само карающее возмездие.

— Вот видите, он верный престолу человек…

Князь отмахнулся.

— Там по пути террористы то ли убили, то ли ранили женщину, я слышал крик. И этот курсант тоже услышал!

Ренненкампф развел руками.

— Значит, он на стороне власти. Всякий нарушающий должен быть наказан.

Князь сказал устало:

— Но что-то я не верю, что их такому учат в их Лицее! Слишком он… слишком! Моя охрана ещё не сообразила, в кого стрелять, а он уже половину положил!.. Кстати, Константин Карлович, срочно вооружите моих людей тем, что там у него. Пистолет, револьвер? Это ж позор для нас какой!

— Кольт, — сообщил Ренненкампф. — Я уже выяснил: тридцать шестой калибр, первый в мире многозарядный револьвер. Изобретатель Сэмюэл Кольт, получил на него патенты в Англии и Франции, у нас о нём ещё не знают, но у преступников есть.