Да что за хрень, мелькнула злая мысль, чем я занимаюсь? Веду мелкую войну с мелким феодальчиком, а хотел же спасать мир! Да вообще-то хотят многие, но я могу… во всяком случае, у меня возможности! А я чем занимаюсь?

— Да пошли вы все, — проговорил я почти вслух, повернулся и двинулся в обход особняка в сторону Щели.

Стены с трёх сторон выстроил, крышу соединил с той, что красиво укрывает весь особняк, осталось только пробить проход, чтобы из дома прямо в Щель…

Хотя нет, с первого этажа нельзя, разве что из подвала, да и меньше копать, а самый лучший вариант — поставить в самой Щели пузырь на первом уровне!

Зажрался, гад, мелькнуло злое, но, с другой стороны, что меня ограничивает? И вообще мне нужно всего больше: дронов, оружия, пространственных пузырей, патронов, своё тело укрепить ещё и ещё, уже не аугментацией, она и так дальше некуда, а возможностями этого тёмного мира…

Как мне кажется, тёмная вселенная заточена, как и наша, на конечный результат, на создание самосознания, разума. И всё делает для него, в том числе и старается дать возможность разуму управлять остальной древней и косной материей. Да только мы, люди, пока не знаем, как взять этот ключ. Но даже взяв, не знаем как его применить.

— Мата, — сказал я, — я сейчас на первом уровне нашей Щели. И мы общаемся, хотя тут время стоит, не удивляешься?

Она громко фыркнула, как бодрый кавалерийский конь.

— Время нигде не стоит. Просто там оно в триллион раз медленнее. А мои скорости как раз в триллион раз быстрее, чем у человечишков. Всё ясно?

— Ну ты и зануда, — сказал я. — Ладно, зачем Лизу переключила с ружейных патронов на пистолетные?

— Пистолетные понадобятся раньше, — ответила она.

— Не накаркивай, — сказал я сердито. — Я умница и мыслитель, а не приключенец. Мне бы их век не было!

— А суслик всё равно есть, — сообщила она.

И всё-таки, как мне кажется, даже вот так, бывая здесь недолго, я хоть капельку чего-то да получаю. Ещё не знаю чего, то ли проникаюсь нездешностью мира, то ли он присматривается ко мне и что-то очень осторожно меняет, чтобы взаимодействовать, но я ещё совершенно ничего не понимая, всё равно смутно чувствую, что оба пытаемся понять друг друга.

Я думал, виконт Карницкому всю объяснил, но через пару дней снова прибыл один из помощников или управленцев графа упросил меня выйти к нему.

Ну, я вышел, взглянул по-барски с высоты верхней ступеньки крыльца, уже умею, без этого уважать не будут, благородные должны держаться по благородному, то есть по-свински с простонародьем и приторно любезно с теми, у кого титул длиннее.

— Ну чё? — поинтересовался я. — Чё хотел?

Он потоптался, взглянул вопросительно, но я держу морду кирпичом, на самом деле по-свински сладостно приятно чувствовать силу, что со мной такое, я же интеллигент, мать вашу, не должен воспринимать всё так примитивно, словно и сам такой…

— Ваше благородие, — проговорил он, — в прошлый раз вы не закончили разговор с его светлостью. Сейчас он готов принять вас и продолжить…

— Чё-чё? — переспросил я. — Принять? Меня?.. Да это я сейчас раздумываю, принять ли этого перепуганного графа или всё же стереть с лица земли его имение!.. Так и передай.

Он поклонился, отступил на шаг, взглянул с вопросом в глазах.

— Так что насчёт встречи?

Я картинно изумился.

— А зачем? Ваш дурак-граф отказался от разговоров.

— Сейчас он готов к… общению.

Я окинул его оценивающим взглядом с ног до головы, подумал, сказал с презрительным великодушием:

— Пусть обращается. Может быть, и выделю полчасика на разговор. Я добрый. Хотя, казалось бы, о чём с проигравшимися в хлам?.. Но ладно, вот такая шлея под хвост попала.

Он сказал поспешно:

— Мой господин хотел бы договориться о встрече на завтра.

Я сдвинул плечами, и чуть было не ляпнул «Хорошо, жду завтра», потом одёрнул себя, Карницкий аристократ, искушен в интригах, сразу же оценит подобный ответ как слабость и готовность к компромиссам, потому напыжился, как жаба при виде опасности, произнес через губу:

— Завтра не могу, да и послезавтра занят… Ладно, через два дня готов принять с двух часов до двух тридцати, постарайтесь уложиться.

— Но господин граф…

Я оборвал резко:

— Свободен, холоп!.. Или велеть вышвырнуть за ворота?

Он низко поклонился и уже совсем другим голосом пролепетал:

— Да-да, так и передам. Простите…

— Иди, — обронил я, отвернулся и пошёл по лестнице в дом. Стыдно, веду себя, как последнее хамло, ещё и обозвал человека холопом, но что делать, положение обязывает, да и держался он как холоп, слишком подобострастен, даже больше, чем требовалось для выполнения ему порученного.