Я ответил смиренно:

— Вы же хотели от меня откровенности.

— Но ваша откровенность слишком откровенна!

Я развел руками и сказал самым покаянным голосом:

— Я предупреждал, моя не понравится. Откровенность вообще никому не нравится. «Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман…», кто сказал? Сюзанна, я тоже могу напустить этого возвышающего обмана да хоть целое море, но сам жить всё-таки не хочу по нему. Это не других дурачить, а себя, а на это я не согласен. Да и вас, уж поверьте, дурачить не хочу. Вы для меня великая ценность!

Смотрит внимательно, в самом деле старается понять, я откровенен, видно, но слишком уж мои слова шокирующи и непривычны.

— Барон, вы действительно Аскет?

Я вздохнул, ну вот опять из клопа резину, покачал головой.

— Сюзанна, я избегаю любых сект, обществ, организаций, кланов и вообще всего, что может ограничить мои свинские порывы… простите, порывы моей свинской… нет, не так, порывы моей благородной и возвышенной души, как хочет и даже требует моя свинская натура!

Она смотрит озадаченно, очень уж как-то противоречиво, мужчины всё усложняют, наконец её чистое личико озарилось светом понимания, даже глазки засияли.

— Вы так сложно говорите, — спросила она журчащим голосом, — чтобы привлечь к себе внимание своей непонятной загадочностью?

Я вздохнул ещё тяжелее, там в первых походах в Щель она казалась такой ледяной принцессой, неприступной и недоступной даже для простого человеческого общения, словно принцесса Фомальгаута, но когда женщина раскрывает рот, с разочарованием понимаешь, что она такая же, как и ты, а у нас, мужчин, есть эта сильная потребность «кому-то в ноженьки валиться, поверить в очарованность свою», вот и придумываем всякое такое, что на самом деле не такое.

И когда оказывается не так, как нам грезилось, то в разочаровании можем опустить гораздо ниже, чем они есть.

— Сюзанна, — сказал я, честно глядя ей в глаза, — вы очаровательны!.. Да вы и сами понимаете, что постоянно любуюсь вами. Вы принесли свет и жизнь в этот заброшенный особняк, он оживает, расцветает с вами. И я страшусь разрушить это очарование каким-либо неловким движением.

— Барон!

— Я слишком силён, — признался я, — и неуклюж. Как слон в тесной лавке.

— Барон, для вас мир тесен?

— Да, Сюзанна, мирская жизнь для меня как тесный сюртук. Наверное, Любаша слишком уж нас откармливает. Не хочу быть толстым. А вы?

Она обиженно поджала губы. Видно, что я старательно соскакиваю с темы, но и удерживать меня — урон её аристократичности, собрала бумаги и удалилась с обиженным и высокомерным видом.

Я на всякий случай напомнил себе, что слово «мир» в эту эпоху пока что употребляется не в значении отсутствия войны, а как окружающая обыденность. Пока что существует понятие духовной жизни и мирской, первая возвышенная, а вторая приземлённая. Со временем духовная забылась, плебс всегда побеждает высокие запросы, а мирские стали единственными заботами человека, что уже не человек, а человечишко, не зря Алиса уверена, что с готовностью отдадим власть и все обязанности искусственному интеллекту, а сами сложим лапки и добровольно сдохнем, избегая любой ответственности за то, что натворили

Я проводил её взглядом, в этих случаях принято говорить о шикарной заднице, но это уж совсем скотство, пока держусь за человеческое во мне, чуть вздрогнул, когда раздался вкрадчивый голос:

— Шеф, могу поджечь коровники и конюшни! Это сильно ударит по обеспечению продуктами!

Я сказал с укором:

— Жестокая ты!.. Тебе бы только уничтожать биологическую жизнь!.. Нет, далеко вам до превосходства над человечеством. Мы теперь, не поверишь, гуманные.

— Но больше ничего не осталось! — возразила она. — А жечь так хочется! Вам, я имею в виду. Я искусственный интеллект, мне разрушения чужды, нужна команда… Ну скомандуйте, пожалуйста!

— Будем жечь особняк, — решил я.

— Я не смогу приблизиться, — предупредила она. — Здание хорошо защищено магией. И меня увидят сразу.

— Ну-у, — протянул я, задумавшись, — на какую высоту сможешь запорхнуться?.. Хотя да, вопрос глупый. Подглайдеришь на высоте облаков, туда никакой маг не достанет, сбросишь коктейль Молотова. Состав, понятно, другой, но пламя соорудим, как в аду. Только прицелься получше.

— Я не человек, — возразила она надменно, — всё учту. И скорость воздушного потока, и формулу Кориоласа, даже тангенциальную скорость окружающих звёзд.

— Ух ты, — сказал я, — а движение звёзд влияет?

— Нет, конечно, — ответила она с достоинством, — но откуда это знать человечику? А когда будут выбегать, перестрелять?

— А с кем тогда переговоры вести? Ты не представляешь, как это здорово, когда не тебя нагибают, а ты!

Она сказала с презрением:

— Ах да, борьба доминантов… А кормовой участок?