В награду волоклюй получает личинки подкожных клещей, вытащенных из нагноившихся нарывов. Он вскрывает их своим клювом, затем высасывает гной и выклевывает клещей, размером с боб фасоли, которых находит во всех складках и морщинках шкуры Кифару. Шкура — толстая, но чувствительная, как и у слона, и носорог испытывает боль при этой хирургической операции. Но он все терпит, предпочитая, чтобы его добросовестные друзья облегчали ему страдания и муки, доставляемые паразитами.

Волоклюй могут подавать сигнал тревоги и при появлении другого носорога, и это правильно. Услышав, как с подветренной стороны раздается чья-то поступь, первый носорог может истерично броситься в атаку, другой же тоже, внезапно испугавшись, решит двинуться в яростный бой. Подняв, соответственно, облака пыли, они галопом мчатся друг на друга, а вы, выплевывая песок изо рта, следите за происходящим, ожидая страшного столкновения… но его чаще всего так и не бывает. Выглядящая грозно парочка обыкновенно проносится мимо друг друга, так как оба они выбрали ошибочный угол зрения, а потом расходятся в разные стороны, чти бы попастись в буше. В том случае, если прицелились они лучше или совершили ошибок поменьше, оба носорога с хриплыми криками вдруг останавливаются на расстоянии двадцати футов друг от друга и идут разными путями, но тоже стараются выглядеть так, будто вовсе ничего не произошло. Каждый из них может иметь свою четко обозначенную территорию, но, когда появляется нарушитель границ, серьезного скандала они не устраивают.

Пытаясь объяснить столь странное отношение Кифару к своему участку, аборигены племени азанде винят в этом тот самый пожар в буше, который вынудил в свое время гиппопотама нырнуть в воду. Опаленные огнем носороги носились по земле под предводительством с трудом передвигающегося атамана своего племени. Как только они оказались в безопасности, вождь носорогов предложил воинам воздвигнуть стену из навоза по краям проложенных ими троп и полить мочой, чтобы склеить, как термиты склеивают слюной свои каменные кладки. И когда пожар возникнет снова, объяснил атаман, все племя целиком сможет спрятаться за стеной наваленного кучами навоза.

Не хочется портить хорошую сказку, но, увы, Великой Африканской Стены не существует. Носорог часто наведывается к своим собственным испражнениям и иногда выстраивает видимые сооружения, отмечающие границы его владений, но он также время от времени и разрушает свои экскременты собственными задними ногами, как собака, тычет в них носом и нюхает. Ученые расходятся во мнениях на этот счет: носорог будто бы таким способом оповещает округу о своем присутствии; или, наоборот, пытается скрыть свое присутствие. У местного населения имеются свои соображения по этому поводу. Мифы северного Конго утверждают, что Кифару ищет в навозе давным-давно утерянную иглу, так как думает, что он ее проглотил. А легенды юга объясняют, что он проверяет, «все ли колючки выпали из его мозгов».

Я сомневаюсь, что кто-либо когда-нибудь выяснит истинные мотивы такого поведения Кифару, если они у него все-таки имеются, но объяснения местного населения заслуживают того, чтобы отнестись к ним с интересом. «Иголки», или похожие на иголки колючки, играют главную роль почти во всех сказках о носорогах, потому что черный носорог ими питается. Поедая примерно три бушеля листьев и веток ежедневно, он проглатывает огромное количество свежих колючек. И создается впечатление, что от этого он нисколько не страдает. Как ни удивительно это звучит, носорог поглощает толстые колючие листья молочая, от едкого, похожего на молоко сока которого человеческая кожа покрывается волдырями. Мало того, он даже обедает ветками свечного дерева, вида молочая, соком которого представители племен Восточной Африки отравляют стрелы для охоты на носорогов. Ядовитый молочай может отравить Кифару, если попадет ему в кровь, но его луженый желудок этот яд переносит. Фактически молочай является основной пищей носорога в районах, где животное им и убивают.

В местностях, где охотятся редко — в звериных угодьях и национальных парках, — носороги пасутся днем, перебегая рысью открытое пространство, скрываясь от опасности или двигаясь ей навстречу. В тех местах, где на них охотятся постоянно, носороги кормятся, начиная с позднего вечера и кончая ранним утром, а в другое время прячутся в специальных убежищах, которые местное население называет «домами носорогов». Каждый носорог расчищает себе место в самых густых зарослях, диаметром в пятнадцать — двадцать футов, куда забирается во время дождя.

И пока он спит в своем домике, опытный охотник может подобраться к нему и ткнуть в Кифару отравленным копьем или засунуть ружье прямо в ухо животного. Правда, если поблизости находятся волоклюи, они поднимают тревогу и, в случае необходимости, даже колотят спящего носорога по голове. Тогда Кифару, если успевает проснуться вовремя, выскакивает из своего дома и в ужасе несется галопом сквозь буш.

Если бегущий носорог сталкивается с охотником, он якобы «нападает» на свою «жертву». Если пуля попадает в него, он может помчаться прямо на охотника, но все равно не «нападает», а просто находится в шоке от страха и неожиданности. Однако в том случае, когда охотник быстро стреляет носорогу прямо в глаз, ухо или висок, Кифару, в буквальном смысле, падает на свой собственный след. Он никогда не падает на бок, как большинство умирающих животных, а опускается на землю, склонив голову между вытянутыми передними ногами. И кажется, будто он внезапно заснул.

Непотревоженный носорог просыпается на рассвете или поздним вечером, если небо затянуто облаками, рысью бежит по хорошо знакомой тропе к воде либо к грязевой яме, проглатывая на ходу колючие лакомые кусочки. Вволю напившись и всласть повалявшись в грязи, он другой, отлично проложенной, тропой устремляется к любимому пастбищу в более открытой местности. Там он ощипывает кусты, выкапывает передним рогом корешки и делает большой вклад в строительство легендарной великой стены носорожьего племени. Когда приходит утро, он направляется к воде, опять же какой-то другой из его троп, напивается и бредет домой, пробираясь сквозь тернистый лабиринт, чтобы проспать весь следующий день.

При встрече с другим носорогом Кифару несколько раз сделают вид, будто нападают друг на друга, а затем, ежели прекрасно знакомы, касаются друг друга или трутся носами, прежде чем рысью разбежаться по своим делам. Вот таков обычный уклад жизни Кифару, за исключением тех моментов, когда у самки начинается течка.

Спариваются они не только в любое время года, но и в любое время ночи и дня. Когда вступившие в брачный период самки находятся неподалеку, ежедневные привычные дела откладываются на потом. Почуяв амурный запах самки на расстоянии более чем в милю, самец спит и ест мало. Он уходит далеко от своего привычного пастбища и частенько попадает в беду, столкнувшись с местным или с белым населением близлежащих поселений. Ну, а если носорог-самец услышит призывный клич самки, которая кричит фальцетом: «Уииии! Уииии!» — он несется в поисках дамы сломя голову сквозь чащи и храпит.