Пока мы поднимаемся на лифте, останавливаясь на этаже, требующем код, все тихо. Это тревожит, и я обнаруживаю, что лихорадка соревнуется с тревогой, из-за которой я чувствую себя хуже, чем я думаю.

Все это время Деклан обнимает меня, успокаивает и ведет по тихому коридору, слишком тихому, а затем в отдельную комнату.

Это… челюсть отвисает. Что. За. Блядь.

— Я не знала, что в больнице есть такие комнаты, — бормочу я, останавливаясь у больничной кровати в центре комнаты. Сама кровать регулируется, и это отличает ее от шикарного гостиничного номера. Но постельное белье роскошное, а мебель напоминает мне о поместье.

Дорого, чисто и современно.

Медсестра открывает раздвижные двери шкафа, за которым находится различное оборудование.

— Доктор Джейкобсон поручил мне подготовить вас, если вы не возражаете. — Медсестра поворачивается ко мне. — Мне очень жаль, я, кажется, забыла ваше имя, — комментирует она с тем же напряжением, которое держала внизу.

— Брейлинн Леннокс.

— Приятно познакомиться с вами, мисс Леннокс. Я медсестра Рейчел, и я буду здесь, если вам что-то понадобится. — Она встает по стойке смирно, а затем указывает на кровать: — Если вы не возражаете, не могли бы вы лечь.

Деклан ведет меня к кровати, и с лихорадкой я почти забыла о синяках на своей заднице. Я морщусь, когда сажусь, побуждает медсестру спросить:

— Это просто лихорадка?

Яростный румянец окрашивает мое лицо, когда я смотрю на ухмыляющегося Деклана, хотя в его глазах все еще читаются опасения. Он помогает мне лечь, рассказывая медсестре о моих симптомах. Усталость, потеря аппетита, лихорадка и кашель.

Лежать неудобно, и я бы с удовольствием легла на живот, но не могу.

Деклан молча наблюдает, как медсестра Рэйчел измеряет мои жизненные показатели, а затем подключает меня к аппаратам, отслеживая все возможные параметры — от частоты сердечных сокращений до уровня кислорода.

— Ей больно, можете дать ей морфин? — говорит он в тот момент, когда медсестра сообщает мне, что врач скоро придет.

Она колеблется всего секунду.

— Конечно. Одну минуточку, я сейчас же это сделаю. — Ни одного вопроса не задается.

— С тобой все в порядке? — спрашивает меня Деклан, и когда я поднимаю на него взгляд, он переводит взгляд на монитор, а затем снова на меня.

Кивнув, я отвечаю:

— Настолько хорошо, насколько это возможно. — Медсестра возвращается с двумя таблетками и стаканом воды. Не бумажный стаканчик, чтобы выбросить, а тяжелый стакан, похожий на резной хрусталь.

Я еще не успела проглотить таблетки, как она спросила, нужно ли нам что-нибудь еще, и Деклан ответил за меня.

— Это все, спасибо.

Коротко кивнув, она покидает нас.

— Так… эта комната… твоя?

— Моей семьи. Зал наш.

Моя бровь удивленно приподнимается.

— У нас есть свои врачи и персонал, — объясняет он. Я все время забываю, что для таких людей, как он, правила другие. Черт, они создают свои собственные чертовы правила — обычные для таких людей, как я, не применяются к братьям Кросс. Словно иллюстрируя мои мысли, Деклан вкладывает мне в руки тонкий черный телефон. Он легкий и, очевидно, дорогой, и определенно не мой.

— Что это? — спрашиваю я в замешательстве.

— Твой новый телефон.

— Могу ли я вернуть свой телефон?

— Я бы предпочел, чтобы у тебя был этот, — говорит он и небрежно пожимает плечами, как будто это не вторжение в мою личную жизнь или оскорбление или что-то, из-за чего мне следует расстраиваться. Мой разум лихорадочно перебирает все возможные причины, по которым он забрал мой телефон. Я не могу объяснить, почему это ощущается как такая потеря. Это всего лишь телефон, но там есть мои фотографии; я сам выбрал этот телефон. Я накопил на него и купил его сам. Это часть меня. Даже если это всего лишь кусок металла.

— Деклан… — протестую я, но он не дает мне договорить.

— Что я говорил о беспокойстве? Ты мне его даешь. — Он отвечает на свой собственный вопрос.

Я прикусываю язык, совсем не удовлетворенная столь быстрыми переменами. Но одна мысль возвращается ко мне, как и в прошлый раз.

— Я бы хотела написать маме. — Мы часто, очень часто разговариваем, и я уверена, что она пишет. — Она будет беспокоиться обо мне.

— Тогда напиши ей, — говорит он и указывает на телефон в моей руке.

— Она не узнает… — Он обрывает меня прежде, чем я успеваю донести свою мысль.

— Это тот же номер… просто другой телефон, — объясняет он. — Все твои контакты и информация есть. Ничего не было изменено или удалено.

— Почему…

— Это необходимо, и я не хочу объяснять это тебе. Я хочу, чтобы ты приняла то, что я тебе даю, без колебаний, без беспокойства. Это всего лишь телефон, мой маленький питомец. Есть так много других вещей, которые тебе нужно будет просто принять. Ты понимаешь?