— Иди сюда, будь хорошей девочкой для меня, — спокойно приказываю я ей, сохраняя голос ровным и успокаивающим. Время идет медленно, ее неповиновение растет.

Ее всхлипывание слышно с правой стороны двуспальной кровати.

— Пожалуйста, не заставляй меня ждать дольше, мой маленький питомец. Мое терпение уже не то, что обычно… — Я проглатываю каждую Эмоции, вызванные прошедшими сорока восемью часами, промелькнувшими в моем сознании. — Я почти не спал и знаю, что ты тоже.

Пол скрипит, когда она осторожно начинает вылезать из-под кровати. Ее большие темные глаза смотрят на меня, и взгляд в них сокрушает меня. Подлинный страх и подлинная печаль не оставляют места ни для чего другого.

Ее губы приоткрыты, она делает короткие вдохи, плечи сотрясаются при каждом вдохе.

Я смотрю, как связки в ее горле напрягаются, и она сглатывает, как раз у края кровати, почти вылезая из-под нее. Ее грудь прикрыта длинными вьющимися волосами, спутанными после сна. Даже в этот момент, со всем, что произошло, мой член твердеет и болит для нее, когда ее обнаженное тело ползет ко мне.

— Это моя хорошая девочка, — бормочу я, сосредоточившись на ее взгляде. — Иди сюда, — добавляю я и похлопываю себя по бедру, прежде чем расположить свою руку так, как прежде, таким образом, чтобы она чувствовала себя в безопасности.

Она не заставляет меня долго ждать, прежде чем остановиться передо мной.

— На колени, — командую я ей, и она делает, как сказано, устраиваясь между моих все еще скрещенных ног, покорная до крайней степени. Ее дыхание совсем не спокойное, и теперь, когда она у меня на коленях, она изо всех сил пытается посмотреть на меня. Она не прислоняется ко мне, и ее взгляд стеклянный.

— Мне жаль, — шепчет она, и ее голос прерывается в конце. Когда она прикрывает рот, я думаю, чтобы не сорваться, я перестраиваюсь, покачивая бедрами, чтобы наклонить ее к своей груди, обнимая ее, чтобы утешить. Ее грудь прижимается к моей груди, и я держу ее там, проводя рукой вверх и вниз по ее спине в успокаивающих поглаживаниях.

Ее облегчение мгновенно наступает, когда она падает на меня, прижимаясь ко мне, как и несколько часов назад. Я могу быть плохим для нее, я могу пугать ее, но я — ее единственное спасение. Она поймет, что этого достаточно. Меня будет достаточно для нее. — Тс-с-с, — успокаиваю я ее, упираясь подбородком ей в макушку, когда она прислонилась щекой к моему плечу. Поцеловав ее в висок, я снова заставляю ее замолчать.

Мне кажется, что на то, чтобы успокоить ее, не уйдет так много времени.

— Мне жаль, — снова говорит она, и с каждой минутой ее тело расслабляется все больше.

— Какое у тебя стоп-слово?

Она замирает, когда я ее спрашиваю, но все равно отвечает:

— Красный.

— Я хочу, чтобы ты использовала его чаще… когда разговоры становятся трудными. Когда ты чувствуешь себя подавленной или в опасности. В любой момент. Это не только для секса, ты знаешь это. Тебе следовало использовать его минуту назад. Ты знаешь это, не так ли?

Она кивает мне в грудь, но я оттягиваю ее, чтобы посмотреть ей в глаза, нежно, но твердой рукой. Глядя в ее глубокие карие глаза, я жду, когда она действительно посмотрит на меня.

— Скажи мне, что ты понимаешь.

— Я согласна, — шепчет она, и впервые между нами промелькнуло что-то. Что-то необузданное и неоспоримое.

— Дай мне свою руку, — приказываю я, протягивая свою. Я не отвожу взгляда, и хотя ее пухлые губы раздвигаются, а грудь поднимается и опускается быстрее, она поднимает левую руку и вкладывает ее в мою.

— Нет, ту, которой ты меня ударила.

Ее тело напрягается в моих объятиях, но она делает то, что я приказываю. Она медленно маневрирует у меня на коленях, чтобы положить свою правую руку в мою. Наш сцепленный взгляд не прерывается, даже когда я подношу ее пальцы к своим губам и целую кончики каждого из них.

Держа ее руку в своей, я бормочу:

— Ты ведь знаешь, что тебя нужно наказать, не так ли?

Она сглатывает, и я клянусь, что слышу, как колотится ее сердце, даже когда мое собственное учащается.

— Да, — отвечает она, едва выговаривая слово.

— Если бы ты когда-нибудь сделали это перед ними…

— Я бы этого не сделала, — говорит она, словно давая обещание, слова вылетают сами собой, а она качает головой, опровергая это утверждение.

— Я думаю, ты бы так и сделала, Брейлинн. — Я быстро поправляю себя, добавляя: — Я знаю, что ты бы так и сделала. Ты забыла, кому ты принадлежишь.

Широко распахнув глаза, она смотрит на меня. Этот взгляд мне чертовски нравится, я бы убил за него, чтобы он остался с ней навсегда. Ее выражение лица выражает покорность, с оттенком желания угодить мне, доказать мне, что она принадлежит мне. Теплота течет сквозь меня, которая удовлетворяет каждую неровность того, что произошло. Бальзам, который обещает, что все будет хорошо, пока она слушает меня, и пока я обучаю ее, наказываю ее и удовлетворяю свою маленькую игрушку для траха.

— Да, Деклан, — отвечает она, и с этими словами я кладу ее руку себе на колени и подношу большой палец к ее губам.