Надоело. Они ко мне ни одного мужчину не подпускали старше пятнадцати и младше семидесяти!

Аня прокляла меня за то, что я «посадила» ее неверного любовника. Она несколько раз пыталась со мной встретиться, чтобы «выцарапать глаза». И угомонилась только после того, как Верховский предупредил: еще одна выходка, и он лишит ее финансирования.

Бывшая подруга считать умела и прекрасно понимала, что она в своей массажной студии никогда не заработает столько, тем более, когда она осталась одна и глубоко беременная. К счастью, ума ей хватило не калечить себя преждевременной стимуляцией или кесаревым. Наглая, беспринципная, но я ее жалела.

Через месяц я получила штампик в паспорте о разводе, и с тех пор он мне казался испачканным, как моя жизнь. А на мои сетования папа сказал, что проблема решается просто: нужно выйти замуж второй раз, сменить фамилию и документ.

Какое там замуж! За кого?

В душе были пустота и пепел. И лишь экзамены не давали мне впасть в депрессию.

Учеба и Евгений.

Он уговорил отца перевести его на роль моего телохранителя и всячески надоедал. То есть, скрашивал своей персоной мое существование. Цветы, ужины в ресторанах, билеты на концерты, клубные тусовки и бильярд…Скука смертная.

Я понемногу оттаивала, но даже мысль о близости с мужчиной вызывала отвращение.

И согласие на поездку на Байкал я дала с условием, что мы будем жить в одноместных номерах, и меня не волновало, как он в таких условиях будет выполнять обязанности телохранителя. Почему именно Байкал? Потому что сердце мое заледенело, и ни на какие острова с пальмами не хотелось.

Отец тоже развелся и держался молодцом. Но я видела, как ему тяжело. Не редкость увидеть у него трехдневную щетину и плохо выглаженную рубашку. Домработницы у него сменялись одна за другой, а толковой так и не находилось. Наверное, он все-таки любил ядовитую рыжую красотку.

А перед моим отъездом на отдых у нас с папой состоялся откровенный разговор.

— Пап, а когда ты заподозрил Римму в шпионаже?

Он попытался отмахнуться, но все же ответил:

— Когда она сделала первую ошибку и тайком залезла в мой домашний кабинет. Это случилось два года назад, в ночь твоей свадьбы. Она думала, — такое событие, алкоголь, переживания… я потеряю бдительность. Но не учла, что у меня и дома кабинет под круглосуточным наблюдением. Она вскрыла сейф так профессионально, что трудно было не заподозрить ее.

— Ты же не хранишь там ничего важного, кроме налички.

— Деньги она не взяла, вообще ничего не взяла, и это стало ее второй ошибкой. Мы с Пашей поняли, что ее интересуют только документы. И догадались, какие. Мы знали: ее первый муж, руководитель проекта в военной сфере, застрелился после того, как его обвинили в госизмене. Все чертежи, к которым он имел доступ в конструкторском бюро, оказались в руках иностранцев.

— Почему же ты терпел ее так долго? Целых три года!

— Не забывай, я был первое время очарован. А потом казалось: зачем что-то менять? До некоторых пор Римма устраивала меня как женщина, как жена и хозяйка. Я просто принял меры, чтобы мои секреты и мои капиталы ей не достались, и наслаждался близостью яркой умной дамы.

Мне кажется, или кто-то тут занимается самоутешением?

— До некоторых пор? — прищурилась я.

— Не обсуждается, — отец отвел глаза.

— Поражаюсь твоей расчетливости. Но… — я вовремя прикусила язык. Похоже, отец так и не узнал о том, что Римма ему изменяла.

— Что «но»? Даяна, я не старик! — нахмурился Верховский. — И это не та тема, которую я буду обсуждать с родной дочерью.

— Конечно, пап. Прости.

— Прощаю. Хочешь сказать, моя команда не обо всем мне докладывала? –

Отцу не откажешь в проницательности.

— Вряд ли, они тебя очень уважают, сам знаешь. Я хотела сказать, что не зря терпеть ее не могла. Женская интуиция! — я ушла от скользкой темы. — А что ты обещал Евгению? Надеюсь, не мою руку?

— Ну что ты. Я не торгую руками и прочими частями тела моей любимой дочки. Ты давно взрослая девочка, сама разберешься. Но я рад, что ты обратила внимание на Евгения. Он сын моего знакомого из мэрии. У него отличный бэкграунд, блестящее европейское образование и многообещающее будущее. И он на тебя запал, сам предложил поработать телохранителем при твоей особе, — отец подмигнул и рассмеялся, когда я покраснела. — Развлекайся, Дайчонок, одобряю.

Одобряет он… А вот Лёву не одобрял, но и не возражал. Решил, что я сама должна набить свои шишки и научиться разбираться и в людях, и чувствах.

Евгений умел красиво ухаживать. А что еще надо, чтобы снова почувствовать себя желанной женщиной, поднять растоптанную в пыль самооценку? Может, и дам ему шанс.

Но… лучше бы меня снова похитил какой-нибудь случайный байкер в косухе, с выбритым над ухом зигзагом молнии.

***

Верховский вздохнул и подошел к окну, чтобы проводить взглядом отъезжающую машину дочери.