Танец смерти был прекрасным и ужасным одновременно. Страж атаковал, отступал и снова атаковал. Мечи сверкали, а все, что я могла, это молиться, чтобы Вацлав выжил.

Но если бы Вацлав погиб меня бы всю оставшуюся мысль мучило осознание, что он пожертвовал собой ради меня.

Первый удар, доставший Вацлава, прошелся по плечу, глубоко впиваясь. Кровь брызнула на черный плащ, но даже тогда Страж ни на секунду не замедлился. Вместо этого он встретил следующего врага, нанося ему точный удар в грудь.

Вацлав зашатался, но не упал. Его нога тоже была перерезана, но он продолжал двигаться, словно ничего не случилось. Страж кашлял кровью, но его меч продолжал двигаться. Он отрубил руку одному из противников, а затем второму. Каждый удар был точным, смертельным.

Беляй, видя, что Вацлав не сдается, стал агрессивнее. Он махнул рукой, и пара мужчин позади алтаря натянули тетиву луков.

— Прекрати, — я вцепилась в руку, готовую отдать приказ, — Я сделаю все, что ты хочешь, только не убивай его.

— Он уже мертв, Лада, — с мерзкой улыбкой ответил Беляй, — Смирись с этим. Не бойся, когда я получу его остывший труп, я тебя отпущу.

Я с трудом подавила в себе желание расцарапать его лицо, впиться в него со всей силы, стирая улыбку и радость.

Тем временем стрелы засвистели в воздухе, но Вацлав уклонялся от них, споря с судьбой. Мечом, пропитанным кровью, он отразил несколько из них, но одна стрела все же задела его бок. Вацлав вскрикнул, но не остановился. Он продолжал двигаться, ведь наши жизни зависели от исхода этой битвы.

— Что ж, пора, — пробормотал стоявший рядом Беляй и, достав из-под плаща меч, вальяжным, неторопливым шагом двинулся к Стражу.

Я замерла, скованная ужасом и отвращением. Этот жалкий трус ждал, пока Вацлава изнурят и ранят, чтобы вступить в бой.

Крохи сочувствия, которые я испытывала до сих пор к этим страдающим от ненависти людям, тут же рассеялись. Это не люди, а самые настоящие твари.

Я стерла с лица слезы, размазывая их вместе с грязью, и лихорадочно осмотрелась. Заметив ближайший ко мне меч на полу пещеры, я пригнулась и рванула к нему. В пылу сражения, когда все внимание было сосредоточено на все еще опасном Страже, у меня были все шансы проскользнуть незамеченной.

Я осторожно подняла меч в руке, чувствуя его тяжелый вес и смертельный холод, идущий от стали. Вацлав и Беляй со своими приспешниками продолжали сражаться, не обращая внимания на меня.

Я прокралась мимо них. Шаг за шагом, переставая даже дышать от напряжения.

Страж был всего в нескольких шагах. Его одежда блестела от крови на фоне тусклого света пещеры. Я прижалась к стене в тень, мельком взглянув на Беляя. Он был сосредоточен на Вацлаве, не подозревая о моем приближении.

Меч в руке дрожал, когда я подняла его выше головы. Сердце бешено колотилось, и я молилась, чтобы никто не услышал этот звук. Я шагнула вперед, метнув меч в спину Беляя. Он вскрикнул, упав на колени, а затем безмолвно рухнул на пол.

Кажется, я только что убила человека.

Осознание совершенного поступка под влиянием страха и сиюминутной ненависти, заставило меня скорчиться попалам, и выплюнуть содержимое желудка.

Ослепленный мозг выцеплял отдельные кусочки, пытаясь сложить их в цельную картину.

Обернувшийся Вацлав, с вытянутым от удивления лицом.

Затухающие искры жизни около мертвого Беляя.

Раненый мужчина без ноги ползет к алтарю в центре, оставляя за собой кровавый след.

Фигура в плаще, стоящая за Вацлавом, и поднимающая над ним топорик.

А затем накрывает тьма. Мягкая и теплая, она стирает все переживания и муки совести. Баюкает меня в своих объятиях. Нет боли, нет крови, нет ничего кроме этой спасительной темноты.

Первое, что я почувствовала — привкус осевшей на губах земляной пыли. А через мгновение — ломоту и боль по всему телу, как будто меня били палками. Кряхтя как старый дед и издавая трубные стоны мамонта на водопое, я с трудом поднялась и осмотрелась.

Все та же мрачная пещера, алтарь в центре, и мертвые люди на полу. Глаза не хотели привыкать к полумраку, и я, то и дело спотыкалась, пробираясь к выходу.

Я почти добралась, когда воспоминания накатили хаотичной волной. Вацлав! Ругаясь как сапожник, я развернулась обратно, внимательно осматривая каждого на полу пещеры, и отгоняя образ человека с топором за спиной Стража как можно дальше.

— Он не может умереть, — твердила я вслух, не думая о том, что могу быть услышанной.

Эта фраза, как волшебное заклинание, помогала мне держаться и не скатиться в банальную истерику. И словно награда за терпение, я наконец увидела характерные пряди золотых.