— Да, новички хорошо усилили гарнизон. Вот только — их мало. Эти только что призванные гаргульи не умеют даже летать, а у грифонов нет улучшения на Жёсткие Перья… Без этого они неполноценны.

— И даже так они сильнее и тебя, и меня.

— Печально, но факт, сестра.

— Не вижу печального. Моя сила в песнях, твоя — в скорости и возможности бить безнаказанно… Каждому своё. И вообще, меня среди всего этого больше всего интересует знаешь что?

— И что же?

— Болото. После того, как у нас появятся гидры… Как думаешь, что будет?

— Зелёная Башня?

— Именно. Зелёная Башня. Или — ничего.

— Или ничего?

— Если он построит её, значит, у него планы на наш Замок. Плохо представляю, кем надо быть, чтобы выбросить в никуда двадцать пять тысяч золото и пару десятков единиц серы. И это если не считать остальных построек.

— Ну-ну, сестра… Твоими бы устами…

— Не переживай, уйти всегда успеем. Но если всё серьёзно… Кто знает, вдруг нас снова ждут славные времена? Как было раньше? Вдруг мы снова окажемся на стороне тех, кто побеждает, а не тех, кто стоит в стороне и дрожит в страхе, подбирая крохи с чужих столов?

— Ты всегда любила красивые слова. Но что слова, когда под стенами орда мёртвых, а у нас нет сил отбиться? Даже сейчас, а мы с каждым часом слабее? И если тебе этого мало, ещё немножко испорчу настроение. Наш новый господин — неумирающий, — гарпия передёрнула плечами. — Я как вспомню…

— Это риск, согласна. Но вся жизнь — риск.

— Тебе-то чего бояться… У тебя человеческого — только лицо,

— Не скажи, не скажи…

— Что, сестра? Неужели и тебя… Тоже?

— Я предпочла бы сделать вид, что ты не задавала этого вопроса.

— Ладно-ладно, не заводись. Не хочешь изливать душу, как хочешь…

— Не хочу.

— Да всё-всё. Говорю же. Пролетели… Только, знаешь ещё что? Мне кажется, ещё до того, как мертвяки нападут на нас или эти их проклятья окончательно лишат нас сил, мы просто перебьём друг друга.

— Помни. Это работает их магия. Они хотят нас рассорить.

— Возможно, но меня эти псины раздражали и раньше. Так и хочется запустить когти в их толстые шкуры… Еле сдерживаюсь.

— Согласна. Достались нам союзники… Чтоб их блохи заели.

— Но эти-то ладно. Тёмные-то, тёмные, знаешь что учинили?

— И что же?

— Помнишь нашего минотавра, на которого я глаз положила?

— Как же не помнить. Такое забудешь…

— Так вот! Одна девка, из тёмных, его соблазнила. И теперь верёвки из бедняги вьёт.

— Чего-о-о-о?..

— Ты бы ещё реже вниз спускалась, к нам.

— Знаешь, нет никакого желания.

— Ни у кого нету. Зато — много интересного бы узнала. А то так досидишься тут до момента, как наших родичей в рабов обратят, и на нас же и натравят…

— Этому не бывать! Надо наказать этих подземных тварей!

— Вот и я говорю. Сначала их, потом блохастых… И сделать это до того, как новый господин появится тут. Чтобы у него даже мысли не возникало, что со всеми этими гадами проклятыми можно дело иметь. В конце концов, он же чернокнижник! Должен понять.

— Госпожа. Тот герой, который так настойчиво справлялся о вас… Он снова просит аудиенции.

Дворецкий, полурослик почтенного вида с густыми седыми бакенбардами и спокойными умными глазами, медленно и с чувством собственного достоинства склонился перед Ирэной.

— Ты же сказал ему, что у меня нет времени?

— И не раз, госпожа. Но его упорству позавидовал бы самый твердолобый гном.