С того дня между нашими Духами установилось нежное и тёплое общение. От этого общения я сохранила трогательное, благодатное впечатление: ощущение того, что мои самые тяжкие грехи были прощены Богом, ибо я удостоилась милости духовного общения с душой святого.

Спустя шесть месяцев после первой встречи, когда я была не готова, поскольку намеревалась закончить другую работу, над которой трудилась, он внезапно явился и продиктовал посредством психографии, за один присест, "Сон Рафаэлы", который здесь представлен третьим по счёту, первым из двух произведений без упоминания России. И закончив, он произнёс вслух:

— Это было сделано, чтобы окончательно убедить вас… и показать, насколько это будет легко, ведь я знаю, что вы также не знакомы с пьемонтскими темами…

И действительно, хотя диктовка происходила только посредством психографии, без видений, к которым я привыкла при работе с другими сущностями, это произведение оказалось самым лёгким для восприятия из потустороннего мира. Итак, я передаю его публике, надеясь, что оно утешит сердца, жаждущие надежды, к удовлетворению благородной апостольской души, которая с любовью мне его даровала.

ИВОНН А. ПЕРЕЙРА

Рио-де-Жанейро, 17 января 1964 года

Пусть эти страницы, рожденные из искреннего желания быть полезным, станут свидетельством моей солидарности с людьми, моими братьями перед Богом. Пусть они знают, что в день, когда могила закроется над безжизненным телом человека, для его души начнется новая эра бессмертной судьбы.

Пусть высохнут слезы тоски у могил; пусть утихнет отчаяние в сердцах матерей перед гробом ребенка, который больше не улыбается; пусть поднимет голову старик, чье уныние видит лишь смерть впереди. По эту сторону могилы существует, реальна и бесконечно более интенсивна и осязаема жизнь, которой наделил нас Создатель, жизнь, которая в земных декорациях кажется нам такой короткой и мучительной! Человеческое существо продолжает жить как Дух, сохраняя разум и волю после тления смерти, которая есть не что иное, как переход из ненормального состояния — воплощения — в нормальное и истинное состояние — духовное!

Если хотя бы один из возможных читателей этих страниц сможет унять боль и разрешить сомнения относительно важного вопроса о бессмертии человеческой души, удостоверившись в истине, которую пытаются засвидетельствовать тысячелетиями, я буду считать себя вполне вознагражденным за трудности, которые мне пришлось преодолеть, чтобы надиктовать их. Если хотя бы один из них почувствует, что его сердце вдохновилось ими на поиски святых христианских учений, я возликую от радости, восхваляя Господа за то, что Он дал мне возможность быть полезным ближнему. И если хотя бы один последователь Спиритического Откровения — которому я сегодня отдаю дань уважения и восхищения — поймет, что я внес небольшой вклад в посев на обширных полях, которые ему предстоит возделывать, моя совесть будет успокоена уверенностью в том, что я исполнил священный долг.

Но я пишу только для бедных, простых и страждущих. Я знаю, что только они поймут и примут меня. Поэтому я даю им свое свидетельство о бессмертии за гробом. Пусть это свидетельство станет источником мира, радости и братства для тех, кто меня прочтет — таковы мои пожелания, которые я здесь оставляю.

Рио де Жанейро 12 сентября 1962 года

Я принес в загробную жизнь искреннее желание научиться любить и служить ближнему. Полагаю, что в последние дни моей жизни защитные интуиции, милостиво питаемые небесными друзьями, которые сочувствовали моей печали о том, что я не смог быть столь братским по отношению к другим, как того желал, говорили мне о новых путях, которые я должен был избрать, весьма отличных от тех, что указывало мне порочное общество моего времени.

Я унес эту печаль в могилу. И эта печаль усилилась по ту сторону могилы и превратилась в страдание. Затем в стыд. И в раскаяние. Поэтому я понял, что за порогом смерти единственная заслуга, которая нам позволена — это та, что дарует любовь. И я, желавший любить, но по-настоящему не любивший; бывший злопамятным, когда должен был быть мягкосердечным; проявлявший нетерпение и презрение — сколько раз! — там, где требовались нежность и снисходительное внимание, понял, что ничего не знаю, что не сделал ничего хорошего и что необходимо заново учиться всему, что нужно душе для восстановления себя перед собственными понятиями.

Однажды (говорю "однажды", чтобы люди меня поняли, потому что в этих духовных краях нельзя так выражаться, поскольку здесь неизвестны дни и ночи, разум существует лишь в вечном моменте), однажды я попросил у Того, Кто Есть, милости дать мне возможность научиться истинной любви к ближнему, такому обучению, которое насытило бы мою душу до самых дальних фибр, заставив исчезнуть комплекс идеи нелюбви, в которой я считал себя прожившим.

Я "гулял" по безграничному Пространству, задумчивый и удрученный, порой вспоминая свои прежние прогулки по лесу Ясной Поляны, беседуя с собственной совестью, принимая определенные решения и неотложные планы.