Так что запуск второго модуля станции отложили с февраля сначала на март, а потом вообще куда-то далеко перенесли. Причем перенесли еще до того, каке Гагарин с Быковским на Землю вернулись. Мне об этом с грустью сообщил Владимир Николаевич, когда я примчалась к нему с поздравлениями по поводу удачного завершения полета и подготовки станции к эксплуатации:

— Светлана, большое спасибо, и я вас так же поздравляю, ведь ваш Комитет тоже к этому руку приложил довольно серьезно. Но пока продолжения работ по «Алмазу» я не ожидаю: у меня отобрали сразу три носителя. И для пуска технического модуля, и на запуски дежурных экипажей.

— Это с чего это? Военным что, разведка и целеуказание больше не нужны?

— У военных тоже разные… интересы, там драчки за носители покруче, чем у нас ведутся. Так что… Королев им новый корабль предложил, который может с экипажем сам по себе две недели летать. И военным он понравился, так что под эту программу сразу пять носителей забирают.

— А вы думали насчет третьей ступени на УР-200? По прикидкам, с третьей ступенью она на орбиту тонн семь вывести сможет.

— Больше тебе скажу: у нас уже третьи ступени уже на два носителя изготовлены. Но ведь Королев пробил постановление о запрете использования гептиловых ракет для пилотируемых кораблей.

— И в этом он, скорее всего, прав. Однако на УР-200 можно будет и технический модуль вывести, и, возможно, с кем-то из заказчиков «семерки» поменяться: ведь ваша ракета вообще в полтора раза дешевле получается.

— Теоретически да, но мы пока и испытания ее не закончили. В феврале и марте проведем два испытательных пуска, если все хорошо пройдет, то в апреле пройдут зачетные стрельбы — и только после этого мы вообще сможем новые машины начать делать. А ракету построить — дело не быстрое. Так что, получается, в апреле у нас будет один пилотируемый пуск — и все, станцию можно будет спускать на Землю.

— Глупости какие! У нее же ресурс какой, два года?

— С техническим модулем два. Но нам носитель никто…

— Сколько пуск стоит? Сто миллионов? Я договорюсь с Патоличевым, да что там, я к Пономаренко пойду и мы все вместе уже из Булганина постановление выбьем на передачу вам двух… нет, трех носителей! А вы тем временем готовьте мартовское испытание уже в трехступенчатом составе, у вас же, настолько я слышала, научный модуль тоже почти готов?

— А толку? Половину приборов для него еще ученые изготовить не успели и я не уверен, что они даже проекты по ним закончили.

— Так как Комитет мой тоже для вас приборы делал, то я помню одну мелкую деталь: прибор должен легко проходить в люк корабля.

— В люк модуля, хотя да, это одно и то же.

— У вас производство грузовика сколько времени занимает? Все не поставленные в сроки приборы мы… вы на грузовиках позже подвезете.

— В принципе, можно и так. Но производство займет минимум полгода, а у нас денег на изготовление новых грузовиков нет и никто новые нам строить не разрешит.

— Денег я дам, в Комитете безналичных наскрести вообще не проблема. Да и наличных на премии… я с Николаем Семеновичем давно уже договорилась, что сверхплановая валюта мне меняется даже на наличные. Так что зовите-ка машинистку, или кто там у вас, заключим с Комитетом контракт… договор в смысле.

— И о чем будет договор? Какое отношение КПТ имеет к космосу? Если не считать того, что вы солнечные батареи делаете и вы мне периодически не самые глупые идеи подкидываете?

— Вот вам бумажка, пишите, а то мне лень: вы уж извините, но я действительно писать разборчиво совсем разучилась. Пишите: для проведения исследований по выращиванию полупроводниковых монокристаллов в условиях невесомости…

Владимир Михайлович под мою диктовку нужные слова записал, а затем, забавно склонив голову набок, поинтересовался:

— Светлана, а вы действительно думаете, что такие исследования имеют хоть какой-то смысл? Я имею в виду для производства полупроводников, ведь тут получаются такие суммы… как бы вас за такие растраты не взгрели.

— Я не думаю, я просто знаю: двадцатикилограммовый кристаллик арсенида галлия, выращенный в невесомости, американцы с радостью купили бы за сотню миллионов долларов и потом везде бы хвастались, как они глупых русских обманули. Но я им этот кристаллик не продам, а продам изготовленные из него микросхемы уже миллионов за триста, а то и за пятьсот. А учитывая, что и Николай Семенович, и Пантелеймон Кондратьевич в школе арифметику не прогуливали и в курсе, что триста миллионов заметно больше ста, то считайте, что у вас три «семерки» уже на руках. И вам остается к ним еще туза добавить, а тузом у нас будет УР-500. По пятисотке работа у вас в каком состоянии?

— Павел Альбертович считает, что при, как вы любите говорить, благоприятном расположении небесных светил уже следующей осенью, скорее ближе к зиме, можно будет начинать испытания.

— Я бы, конечно, спросила, чем могу помочь в ускорении работы, но помогать Ивенсену… ему лучшей помощью будет просто не мешать.

— А вот тут вы не правы. Он просил, если вы сможете, конечно, поставить в КБ ваш расчетный кластер и, если это в принципе возможно, парочку новых графических станций.

— Парочку не выйдет…