— Вы смотрите не туда, — сказала Имико и указала на север вдоль береговой линии.

Тамура хихикнул, Хардт хмыкнул. Я потеряла дар речи.

— Вы хотите сбежать. Убраться подальше от Террелана? Это ваша лучшая ставка, а не какая-то ветхая груда бревен, пытающаяся выжить в океане. И я могу доставить вас туда. — Имико кивнула, ее улыбка показывала, насколько она довольна собой. Я могла бы рассердиться на нее за это, но я была слишком поражена. Вдалеке, мало чем отличаясь от точки на горизонте, я увидела гору, перевернутую вверх дном и летящую по небу. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз видела Ро'шан.

Корабли больше не имели для меня значения. Я точно знала, как мне сбежать из Террелана. В летающем городе.

Это был третий раз в моей жизни, когда я увидела Ро'шан, украшающий небо своим величественным видом. Первый раз это произошло, когда мне было пять лет и город пролетал над Кешином. Он редко заходил так далеко на запад, чаще всего пролетая только над восточным побережьем Иши, когда находился на орбите своего города-побратима, До'шана. Я почувствовала, как у меня кончилось дыхание, а вместе с ним и все слова. Даже сейчас, по сей день, я восхищаюсь его грациозным путешествием по небу.

Во второй раз я увидела Ро'шан, когда еще училась в академии. В Пикарре от этого начался переполох. На памяти живущих летающий город пролетал над их головами всего один раз. Там был фестиваль, празднование которого длилось три дня. В дело вмешалась даже академия. Наши обычные занятия были приостановлены, и наставники попросили нас, студентов, сделать бумажные фонарики. Во всех районах Иши всегда было принято отправлять сообщения в город, когда он пролетал мимо. Каждый фонарик представляет из себя маленький бумажный шарик с чашечкой внизу для свечи и веревочкой, к которой можно привязать письменное послание. Некоторые из воздушных шариков простые, летающие и ничего больше, в то время как другие украшены. Я решила нарисовать на своих фонариках узоры из пламени. У каждого есть шанс отправить сообщение, независимо от того, слишком ли он стар, чтобы это увидеть, слишком беден, чтобы позволить себе это, или слишком молод, чтобы обращать на это внимание. Я, должно быть, изготовила не менее двадцати фонариков и на многих других написала послания для тех, кто не смог, но сама воспользовалась только одним. Странно думать, что в то время мы воевали, а город праздновал это событие.

Я помню волнение, которое поднялось, когда упал огромный якорь, — и не только мое собственное. Чувство предвкушения охватило город, как пожар. Я стояла с Джозефом на вершине Башни хвастунов в толпе примерно из двадцати человек, и мы наблюдали, как падает якорь. Земля содрогнулась от удара. Двое из толпы упали, один чуть не перевалился через край башни. Трудно представить, как был выкован такой якорь и прикрепленная к нему цепь. Это металл, вероятно, сталь, и из-за этого якоря самый большой зал Пикарра казался маленьким, несмотря на свои три этажа. Каждое звено в цепи, а их сотни, было длиннее, чем трое взрослых мужчин, стоящих друг у друга на плечах.

Мы стояли на вершине башни, сражаясь за место поближе к краю, поскольку я была слишком мала, чтобы что-то видеть из-за чьих-то плеч. Ро'шан продолжал двигаться вперед, даже когда якорь вошел в землю. Вскоре цепь натянулась, и мы увидели, что якорь совсем немного протащился, прежде чем великий город остановился. После того, как все было сказано и сделано, и летающий город двинулся дальше, я пошла посмотреть на шрам, который якорь оставил на земле — рану глубиной в десятки футов и длиной почти в сотню футов. Требуется немало усилий, чтобы остановить Ро'шан, и по всему миру есть земли, которые являются этому доказательством.

После того, как толпа разошлась по своим празднествам, я осталась на башне с Джозефом. Думаю, он хотел уйти, но не мог бросить меня там. Я могла бы стоять на башне и любоваться городом все три дня. Я помню флаеры, маленькие лодки с лопастями ветряных мельниц наверху и сзади, которые спускались с Ро'шана и приземлялись за пределами Пикарра. Торговцы с повозками в сопровождении солдат отправились встречать гостей из Ро'шана. Я не потрудилась лично встретиться с посетителями, потому что считала их землянами и не обращала на них особого внимания, но теперь я знаю лучше; на Ро'шане мало землян. Приезжие из этого города, скорее всего, были пахтами, и я упустила свой первый шанс увидеть кого-то из других народов мира. Теперь я хорошо знаю их всех: пахтов, таренов, гарнов и даже муров. Я также знакома с Ранд и Джиннами, хотя сомневаюсь, что кто-то может утверждать, что знает их хорошо. Для нас, смертных, они все равно что Боги; по крайней мере, они хотят, чтобы мы в это верили.

В конце концов Джозеф утащил меня прочь. Мы вернулись в академию и быстро приступили к изготовлению фонариков. В ту ночь небо было усеяно огоньками, которые поднимались к городу. Я сомневаюсь, что многие из фонариков достигли Ро'шана, но смысл был не в этом. Это было по-прежнему прекрасное зрелище — темнота, освещенная тысячами фонариков, летящих по ветру. Я даже помню записку, которую прикрепила к фонарику, который отправила наверх. Это была простая вещь, но ее слова так много значили для меня в то время. Я надеюсь однажды пройтись по улицам Ро'шана.

Я думала, что у Имико есть способ разместить нас на одном из флаеров. Маленькие кораблики перевозили товары и людей в Ро'шан и обратно и были для меня почти таким же чудом, как и сам город, но они и были здесь не для туристов или безбилетников; только зарегистрированным торговцам или чиновникам разрешался проезд на флаерах, а мы, безусловно, не были ни теми, ни другими. Нам бы отказали или, что еще хуже, передали бы властям. К счастью для нас, у Имико был другой выход. Я несколько неуверенно употребляю выражение к счастью.