— Что я слышу? Сережа, ты никак уже свою госпожу передо мной защищаешь? — снова развеселилась Линда.

— Да пошла ты!..

— Есть все-таки что-то в этом «мазо», скажи? — боднула ухохатывающаяся соседка меня плечом.

— Блин! Вообще ничего больше не буду тебе рассказывать!

— Да ладно, Серёж. Че ты, как… — договорить потешающейся надо мной девушке помешал внезапный резкий толчок остановившегося фургона.

— Что, уже приехали? — заморгал пробудившийся на противоположном сиденье Фривз.

— Сейчас выясним, — откликнулась мгновенно посерьезневшая Линда, хватаясь за ручку дверцы.

Я же, решив на всякий пожарный подстраховаться, незаметно навел на нас троих заранее добытый из расширенного кармана расходник и щелчком пальцев запустил временную петлю… Однако привычное и не единожды испытанное действие, вдруг преподнесло неожиданный сюрприз.

Глава 17

От зажатого в ладони расходника вдруг ударило разрядом тока, как из заглючившей электророзетки. И, прикусив от неожиданности язык, я тут же беспомощно забился в своем углу, наблюдая в затмившей обзор кровавой пелене, подобную радужному салюту, яркую вспышку разлетающихся разноцветных огоньков. Что талант таки сработал, запечатав текущий отвратительный момент на паузу, я догадался по исчезнувшей, как по щелчку, боли. Однако замершие перед глазами, как на стоп-кадре, разлетающиеся искры разноцветного «фейерверка» никуда не делись, и теперь, в принудительно-спокойной обстановке стазиса, я смог разглядеть сформированный причудливо застывшими огненными искрами знакомый контур. Присмотревшись же более внимательно, вскоре различил даже проходящие сквозь них тонкие, как волос, связующие нити.

С обнаружением связующих «волосков», все сомнения уже точно отпали, и пришлось констатировать, что передо мной обозначился каркас энергетических каналов, открывавшийся раньше лишь в процессе медитации на тренингах в тренажёрке Миража. Где тонкие, как волос, соединительные линии обозначали все открытые мною на данный момент энергетические потоки, а сформированные ими яркие гирлянды искр-огоньков являлись открытыми энергетическими узлами (различный цвет которых обозначал принадлежность к разным потокам). Как только мой разум осознал суть обозначившейся в кровавой пелене инсталляции, действие сковавшего пространство и время стазиса самопроизвольно прекратилось. Все опознанные мною узлы-огоньки вдруг в едином порыве качнулись в сторону центрального схождения энергетических потоков — крошечного узелка нитей-каналов в районе условного солнечного сплетения. Однако, едва начавшись, их общее движение тут же застопорились. А вернувшаяся боль терзающего тело электрического разряда нашла выход в двух подряд особо болючих финальных спазмах: сперва грудном, где в солнечное сплетение мне словно вогнали раскаленную иголку-невидимку, и тут же большого пальца правой руки, фалангу которого, находящуюся аккурат под кольцом развития, будто стиснуло невидимыми раскаленными щипцами.

— Ох, ты ж!.. — простонал я, прояснившимся взором созерцая в полумраке салона: как из дрожащей ладони на пол сыплется стеклянная пыль развалившегося расходника. — И че это было-то?

— Глаза разуй! Не видишь что ли? Походу, встряли мы тут конкретно, — досадливой скороговоркой откликнулась неожиданно на мои стенания соседка, с другой стороны прильнувшая к щели приоткрытой дверцы…

— Я тебя спрашиваю, морда продажная: какая еще, к дьяволу, госпожа вам это приказала? — послышался снаружи грозный требовательный рык. — Вы, вообще, из какой роты? Ну-ка имя старшего своего назвал мне, живо!

Однако, раздавшееся было в ответ неразборчивое злобное шипенье почти сразу же прервалось хлесткой плюхой по мордасам.

— Ну-ка, кто это там буянит? — позабыв тут же о досадном фиаско с временной петлей, я придвинулся к девушке и, глянув в дверную щелку над ее розовой макушкой, увидел, как наших спешенных и обезоруженных белошкурых охранников в сторонке отчитывает их более рослый и дородный сородич, в расстегнутой до пупа белой шелковой сорочке поверх форменных кожаных штанов, и с унизанными золотыми кольцами и перстнями толстыми, как сардельки, пальцами. А чтоб пленники не рыпались, каждого с обеих сторон за руки удерживало еще по паре спешившихся белошкурых сородичей, схожих с нашими формой и комплекцией. И четверо оставшихся на ездовых ящерах городовых, полукольцом окружив наш фургон, взяли его на прицел широченных стволов своих монструозного вида ружей.

— Ах вы, сукины дети! Ну, сами напросились! Я из вас всю дурь-то эту живо вышибу! — свое обещание здоровяк подтвердил второй размашистой плюхой. И его усыпанный кольцами и перстнями кулак, словно кастетом, буквально смял оскаленную морду второго пленника, превращая в такую же кровавую маску, как и у несдержанного на язык товарища.

— Прекратите это безобразие! Вы не имеете права! Фургон — собственность ордена! — завопил где-то сбоку снаружи наш храбрый возница.

— Ну-ка ты там живо заткнулся! — ткнул пальцем с окровавленным перстнем в сторону смельчака дознаватель в забрызганной багровыми каплями сорочке.

— Как вы смеете! Я буду жаловаться на вас гранд-мастеру ордена!..

— Да хоть черту лысому!.. Твой гранд-мастер далеко! А мастер Зронс — вот он я, собственной персоной, — осклабившийся здоровяк неожиданно изящно изобразил шутовской полупоклон. — Потому ежели еще хоть слово от тебя, мышь серая, поперек услышу, тут же сам на их месте окажешься!

Энтон не решился больше качать права. И здоровяк вернулся к допросу пленников:

— Ну че, балбесы, продолжим?..

— Надо вызволять наших борков, — зашептала снизу Линда. — Отсидеться в стороне не получится. Сдается мне, как только этот ушлепок с ними закончит, он следом и за нас примется.

— Согласен, лучше самим сработать на опережение, — кивнул я. — Так-то у меня пистолет надежный с глушителем в кармане заныкан. Стреляю я из него прилично. Могу прям ща, отсюда не выходя, перешмалять этих всех бледнолицых по-тихому. Ну, за исключением наших двоих, разумеется.

— С ума сошел! — фыркнула розоволосая. — Средь бела дня на центральной городской улице такое грандиозное побоище учудить! Да за нами ж потом вся местная городская стража охотиться станет! А у нас миссия скрытная! Капустин, ты с башкой дружишь, вообще?