В четыре тридцать я покинул офис и направился к Сорок третьей улице. Летний вечер выдался приятным. Легкий ветерок смягчал дневную жару, а последние солнечные лучи золотили фасады зданий.

Здание клуба представляло собой элегантное строение в неоренессансном стиле с монументальным фасадом из песчаника. У входа, охраняемого швейцаром в ливрее, я предъявил приглашение.

— Добро пожаловать в «Century», сэр, — произнес швейцар с уважительным кивком. — Мистер Прескотт ожидает вас в Дубовой комнате. Позвольте проводить.

Внутреннее убранство клуба поражало роскошью старой школы. Никакой показной вычурности. Только благородные материалы, классические линии и та особая атмосфера уверенного достатка, которую невозможно создать за деньги. Она приходит только с поколениями.

Массивные дубовые панели на стенах, портреты основателей клуба в тяжелых золоченых рамах, антикварная мебель, отполированная до блеска прикосновениями сотен рук. История дышала в каждой детали.

Швейцар провел меня через Главный зал, где несколько пожилых джентльменов читали газеты в глубоких кожаных креслах, и остановился перед резной дверью.

— Дубовая комната, сэр, — он открыл дверь и отступил в сторону.

Комната оказалась небольшим, но роскошным пространством с панорамными окнами, выходящими на маленький внутренний сад. Ее название полностью соответствовало интерьеру.

От пола до потолка стены отделаны темными дубовыми панелями с искусной резьбой. В центре стоял массивный стол для переговоров, окруженный шестью стульями с высокими спинками.

У дальнего окна, спиной ко мне, стоял Джонатан Прескотт.

— А, Стерлинг, — он обернулся, услышав мои шаги. — Точно вовремя. Одно из качеств, которые я ценю в молодых людях.

Прескотт был одет в безупречный темно-синий костюм-тройку. Обстановка клуба словно создавала для него идеальный фон. Он выглядел так, будто принадлежал этому месту по праву рождения.

— Присаживайтесь, — он указал на стул напротив себя. — Я заказал легкий ужин. Надеюсь, вы не против разделить со мной трапезу?

— С удовольствием, сэр, — я занял указанное место, оценив безупречное качество кожи, которой был обит стул.

Словно по невидимому сигналу, дверь открылась, и пожилой официант в белоснежной куртке внес поднос с двумя стаканами и хрустальным графином золотистой жидкости.

— Двенадцатилетний «Macallan», — пояснил Прескотт, когда официант налил нам по небольшой порции виски. — Один из немногих достойных скотчей, которые еще можно найти в эпоху Сухого закона. Клуб имеет особые привилегии.

Он поднял стакан и произнес:

— За плодотворное сотрудничество, Стерлинг.

— За сотрудничество, — я поддержал тост.

Виски оказался превосходным. Насыщенный вкус с нотами сухофруктов, ванили и легким дымным послевкусием. Настоящий напиток джентльменов старой школы.

— Полагаю, вы догадываетесь о цели нашей встречи, — начал Прескотт, отставляя стакан. — Ваши недавние успехи с Baldwin и ATT произвели впечатление не только на меня, но и на руководство фирмы.

— Рад это слышать, сэр.

— Не скромничайте, Стерлинг, — Прескотт слегка улыбнулся. — В нашем бизнесе результаты говорят сами за себя. А ваши результаты кричат.

Он достал из внутреннего кармана пиджака тонкую папку и раскрыл ее на столе.

— Я проанализировал ваши рекомендации за последние недели. Консервативный подход, акцент на фундаментальную стоимость, внимание к долгосрочным перспективам, а не к сиюминутной выгоде, — он постучал пальцем по странице. — Это редкость в нынешние времена всеобщего рыночного энтузиазма.

— Я просто следую принципам разумного инвестирования, сэр, — ответил я. — Модные тенденции приходят и уходят, но фундаментальные ценности остаются.

Прескотт внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь проникнуть за маску молодого аналитика.

— Именно так, Стерлинг. Именно так. Большинство молодых людей вашего возраста сейчас гонятся за быстрыми деньгами. Маржинальная торговля, спекуляции, рисковые ставки… Весь Уолл-стрит охвачен золотой лихорадкой.

Он сделал глоток виски.

— Но я принадлежу к старой школе. Моя философия основана на трех принципах. Сохранение капитала, разумный рост и долгосрочная перспектива. Я работаю не с жаждущими быстрого обогащения новичками, а с семьями, чье состояние создавалось поколениями.

Официант вернулся, неся два блюда с филе-миньоном, гарниром из спаржи и молодого картофеля. Расставив тарелки и приборы, он так же бесшумно удалился.

— Вы никогда не задумывались, Стерлинг, почему некоторые состояния переживают поколения, а другие исчезают так же быстро, как и появляются? — спросил Прескотт, разрезая мясо.