Это рискованный ход, но такой, который мог кардинально ускорить мое возвышение.

Ночной Нью-Йорк встретил меня прохладным ветром и редкими прохожими. В тот момент, с полумиллионом долларов в руках и знанием о будущем в голове, я чувствовал себя одновременно самым могущественным и самым уязвимым человеком в городе.

Само собой, я не рискнул ехать с портфелями в общественном транспорте. Когда такси, организованное людьми Мэддена, остановилось в двух кварталах от моего дома, я попросил водителя подождать.

Нужно убедиться, что за мной нет слежки.

Оплатив поездку с щедрыми чаевыми, я быстрым шагом направился к дому, плотно сжимая ручки портфелей. Их тяжесть постоянно напоминала о содержимом.

О полумиллионе долларов наличными и поддельных документах для открытия счетов. Мысль о том, что я несу в руках сумму, эквивалентную состоянию среднего бизнесмена, заставляла нервничать.

Нью-Йорк 1928 года ночью выглядел иначе, чем днем. Город освещался в основном газовыми фонарями и редкими электрическими лампами. Это создавало причудливую игру света и тени на улицах, где темные проулки чередовались с ярко освещенными перекрестками.

Мои шаги эхом отдавались по тротуару. В этот час улицы почти пусты.

Лишь изредка встречались запоздалые прохожие, спешащие домой, или автомобиль, прорезающий темноту светом фар. Сейчас эпоха, когда большинство нью-йоркцев еще придерживались традиционного расписания дня, и ночная жизнь была привилегией богемы и преступного мира.

Поднимаясь по лестнице, я прислушивался к каждому звуку. Привычка, выработанная в моей прошлой жизни, когда паранойя была разумной предосторожностью.

У двери квартиры я задержался, проверяя тонкий волосок, который утром незаметно приклеил между дверью и косяком. Все на месте. Никто не входил в мое отсутствие.

Внутри я первым делом задернул все шторы и только потом включил свет. Стоя посреди скромной гостиной с двумя портфелями, я вдруг ощутил всю сюрреалистичность ситуации.

Я, бывший инвестиционный менеджер из двадцать первого века, сейчас держал в руках полмиллиона гангстерских денег в мире, где еще не была создана Комиссия по ценным бумагам и биржам, не существовало IRS в современном понимании, а преступные синдикаты открыто конкурировали с законным бизнесом.

Нужно решить проблему с хранением денег. Мой домашний сейф слишком мал для такой суммы.

Завтра с утра я планировал арендовать сейфовую ячейку в банке, но до тех пор требовалось найти временное хранилище. После недолгих размышлений я выбрал самое очевидное и потому наименее подозрительное место — обшивку старого дивана.

Открутив несколько болтов с нижней части, я создал идеальный тайник, куда поместил один из портфелей. Второй я спрятал под половицей в спальне. Старый дом 1900-х годов постройки имел свои преимущества.

Убедившись, что деньги надежно спрятаны, я сосредоточился на более насущной задаче. На анализе инсайдерской информации о «Consolidated Oil». На маленьком столике я разложил документы, переданные Кляйном, и записные книжки.

Зажег настольную лампу, сварил себе крепкий кофе и приступил к работе. В 1928 году не было компьютеров, Excel-таблиц или специализированных финансовых программ. Весь анализ приходилось делать вручную, с карандашом и бумагой, калькулятором и логарифмической линейкой.

Я аккуратно выписал ключевые факты:

— Standard Oil готовит поглощение «Consolidated Oil»

— Премия к текущей цене составит тридцать пять-сорок процентов

— Публичное объявление в следующую пятницу

— Подтверждения из трех независимых источников

Затем перешел к расчетам оптимальной позиции. Текущая цена акций «Consolidated Oil» составляла $34.50 за акцию.

При премии в сорок процентов цена после объявления должна достигнуть около $48.30. При использовании маржинального кредита 10:1 (что является стандартной практикой в 1928 году) я мог контролировать акций в десять раз больше, чем позволяли бы собственные средства.

Калькуляция проста.

Если мы вложим сто тысяч долларов собственных средств и используем маржинальный кредит на девятьсот тысяч, то сможем купить акций на миллион. При росте в сорок процентов это даст прибыль в четыреста тысяч, что означает четыреста процентов доходности на собственный капитал. Впечатляющая цифра даже по современным меркам.

Но возникал вопрос об управлении рисками. Что если информация ошибочна или сделка сорвется?

Маржинальный кредит работает в обе стороны. Небольшое снижение может привести к катастрофе. В будущем существовали стоп-лоссы и другие механизмы управления рисками, но в 1928 году такие опции ограничены.