— Красотка! — смеётся подруга.

Смотрю на себя в зеркало — шпана дворовая!

— Но волосы всё равно привлекают внимание, — отмечает Марго.

Беру резинку, делаю безобразную и неряшливую гульку прямо на макушке.

— Так лучше?

— Определённо!

Целую подругу в щёку, выбегаю из квартиры. Мне ещё надо кое куда заскочить, закупиться провизией в дорогу.

Горецкий подъезжает к десяти, я уже сижу на лавке, подперев голову руками. Выходит из своего шикарного двухместного авто, я даже марку такую не знаю.

Машина, кстати, красная. Трындец, товарищи, у него реально помешательство на красном и рыжем цвете. Показать бы его психиатру, вдруг это уже что-то маниакальное?

— Ну, наконец-то! А то я задолбалась ждать! — выпаливаю сходу.

Босс замедляет шаг и спускает солнцезащитные очки на нос.

— Козырева? — с трудом узнаёт.

Я, чавкая, жую жвачку, надуваю огромный пузырь, он лопается и покрывает половину моего лица.

Скатываю эту массу в маленький комок, прицепляю жвачку прямо под лавку. Никогда так не делала! Даже в школе под парты жвачки не приклеивала. Стыдно, но я даю себе обещание отодрать эту дрянь, как только вернусь домой.

Ох, сложно выдавать себя за другого человека... Но что не сделаешь ради того, чтобы похотливый кобель от меня отстал.

Поднимаюсь, беру рюкзак и дорожную сумку, прохожу мимо босса и плюхаюсь на пассажирское сиденье.

— Чего стоим? — выкрикиваю из окна. — Погнали!

Горецкий хлопает глазами, думая, чудится ему это или нет?

Не чудится.

Терпи, милый. Шоу только начинается.

Мы только выехали из Москвы, а у босса уже глаз дёргается.

Сначала я ёрзала, как егоза, чем жутко его раздражала. После закидывала ноги на приборную панель, потом попросила поставить мою музыку, он согласился и минут сорок терпел шансон и лютый блатняк, который мы с Марго нашли на просторах интернета.

Босс всё время косился, пытался сопоставить два образа: Поля в офисе и Полинка-оторва сейчас.

Глаза его становились всё больше и больше, а губы сжимались всё плотнее и плотнее.

А уж как он молчал... Очень выразительно.

Я его выбешиваю. Вижу это, чувствую. Хорошо, значит, дело пошло.

— Чё то я хавать хочу.

— Что? — оборачивается на меня Горецкий.

— Жрать.

Достаю из рюкзака огромный пакет с чипсами. Раскрываю и будто бы случайно рву.

Чипсы разлетаются по всей машине.

— Можно поаккуратнее?

— Да я не специально! Оно само!

А сама с трудом сдерживаю смех.

Кладу в рот одну чипсинку, стону от удовольствия и громко-громко хрумкаю. Чипсы, как и положено, масляные. Вытираю рот рукавом, у босса глаза из орбит повылазили.

— Козырева... ты. что делаешь?

Непонимающе пожимаю плечами и ем дальше.

Не нравится, да? Не любишь, когда девушка так себя ведёт?

Ха! Вот терпи теперь.

Виват тебе, Марго! Как всегда, оказалась права!

— Как ты сказала?!

— Шавуха, — хлопаю глазами, будто бы удивляюсь, что он не знает такого элементарного слова.

Кстати, я сама его только недавно узнала. От Геры.

Достаю шаурму, с удовольствием вгрызаюсь в неё зубами. Специально попросила добавить два соуса и побольше. Соус течёт по подбородку, брызжет на стекло, я опять же исправляю ситуацию рукавом своей толстовки.

— А фефо мы на поевфе не поэфали?

— Прожуй сначала! — рычит босс.

Громко глотаю и повторяю свой вопрос:

— А чего мы на поезде не поехали?

— Не люблю поезда.

Босс раздражённо выдыхает, прижимает к виску два пальца и расправляет ладонь.

Пытается не смотреть на меня, таким забавным способом ограждается.

Откусываю ещё кусок шаурмы, и по салону начинает распространяться зловонный запах чеснока.

Чеснока было много...

0-о-очень много.

Продавец три раза меня переспросил, действительно ли я хочу столько, и все три раза я кивала ему утвердительно.

Рот обжигает, но я терплю. Рот очень сильно горит, никогда я за раз столько чеснока не ела. Не страшны мне теперь ни вампиры, ни вирусы, ни Макс Горецкий.

Вряд ли после такого он захочет стоять рядом с такой «ароматной» девушкой.

И уж точно не захочет заниматься с ней сексом.

Разве что в противогазе.

— Козырева, я от тебя такого не ожидал...

ВИЖУ, как крепко сжимает руль. Костяшки пальцев белеют, белеет и сам босс.

Хочу добить его, протягиваю откусанную шаурму и спрашиваю:

— Хотите?

— Убери от меня это! — чуть не орёт на меня.

Бьёт ладонью по шаурме, пачкается в соусе и жире, сокрушённо стонет и тянется к бардачку за салфеткой.