— Я помогу! — налетаю на его руку, измазывая соусом по самый локоть.

— Козырева!

— Да я не специально!

— Да ты. Да ты.. Да после тебя полную химчистку делать придётся!

Сосуды его глаз полопались. Что-то рановато, я ещё не всё козыри из рукава достала.

Следующим средством пытки стал огромный бургер со свежим луком, который стал прекрасным дополнением к парфюмерной композиции из чеснока.

Потом бутылка газировки, которую я предварительно потрясла и, открыв, устроила фонтан.

Теперь мы оба липкие, сладкие, я — тихонько хихикаю, боссу — плохо.

— Я и подумать не мог, что ты такая голодная...

И проглатывает ещё несколько нелицеприятных слов.

— 0, да-а-а.. — произношу довольная собой. — Я была очень-очень голодная.

Вот только последний бургер был лишнем. Шаурма, кстати, тоже была лишней, но ещё терпимо.

— Да? — бросает на меня гневный взгляд.

В ответ улыбаюсь ему во все тридцать два.

Босс резко сворачивает и останавливает машину у придорожного кафе.

— Идём, — командует.

— Куда? — почему-то вжимаюсь в кресло.

Обходит тачку, дёргает мою дверь.

— Козырева! За мной‚ — приказывает.

Горецкий заходит в кафе, садится за пустой столик и жестом руки указывает мне на соседний стул.

К нам подходит официант, я в ожидании заламываю пальцы.

Неужели не прокатило? Неужели своим откровенно ужасным поведением я только разбудила аппетиту Горецкого?

Он точно ненормальный!

— Принесите, пожалуйста, борщ. Только добавьте побольше сметанки. И чесночка.

Отлично, мой чеснок его не отпугнул, а только раззадорил.

— И салат. «Цезарь» есть?

— С курицей или с креветками? — уточняет официант.

Горецкий смотрит на меня с вызовом и отвечает:

— А, знаете, принести и тот, и тот.

В немом шоке округляю глаза. Офигеть, сколько он ест..

— Что есть на горячее? — не глядя в меню, задаёт вопрос босс.

— Могу предложить плов, курицу, а ещё есть домашние пельмени.

— Отлично! — Горецкий смотрит на меня так, что страшно становится. — Пельмени. И не забудьте ещё шаурму. Самого большого размера.

Его желудок — бездонная яма. Если бы я столько ела, померла бы от обжорства.

Официант тоже удивляется, окидывает взглядом атлетичную фигуру босса, пытаясь сопоставить внешний вид и заказ.

И тут до меня доходит.

У Горецкого булимия!

Мало ему недостатков! Ещё и расстройство пищевого поведения вдогонку!

Тихонько хихикаю своей догадке, пытаюсь увести взгляд, чтобы, глядя на этого проглота, не рассмеяться в голос. Официант заканчивает записывать заказ и обращается ко мне:

— А что будет девушка?

— я.

Только хочу сказать, что спасибо, я не голодна, как мой босс опережает с ответом:

— А вот это всё и будет.

Две пары очумелых глаз впиваются в Горецкого.

Если шок официанта он игнорирует, то на меня смотрит пристально, цепко и с предвкушением.

Две пары очумелых глаз впиваются в Горецкого.

Улыбается уголком губ, дерзко и победно, а я начинаю от неожиданности заикаться.

— Н-нет, я.. нет! Не могу. Я не хочу. Я уже наелась. Я...

— Ты всё это съешь, — ставит ультиматум.

— Нет!

— Да.

— Нет!

— Ты всё это за премилую душу съешь. И это, Козырева, моё второе желание.

Приплыли..

Кажется, я переборщила.

Хотела его отвадить, в итоге, сама себя переиграла.

Это ж надо было так достать босса, что он потратил своё желание на ЭТО! И ведь это спонтанное решение, уверена, изначально задумал он что-то другое.

— А можно другое желание? — спрашиваю, чувствуя, как бургер с шаурмой просятся наружу.

А впереди ещё столько всего!

— Да, без проблем.

С облегчение выдыхаю, радуюсь.

— Ты займёшься со мной сексом.

Рано радовалась.

ОЙ, рано.

— Выбирай, Полина. Либо плотный обед, либо секс.

Босс дерзко выгибает бровь, припечатывает своим наглым взглядом.

Мысленно желаю себе сил, терпения, пытаюсь смириться.

Поднимаю голову и с прискорбием говорю официанту:

— Несите.

18.

Макс

— ик