Я улыбнулась в ответ — и поняла, что влипла.

— Для меня это было чуть дольше, — вдруг сказал он.

Я удивлённо распахнула глаза.

Но в этот момент телефон завибрировал в сумке, и я, встрепенувшись, достала его, готовясь к тому, что кто-то из моих авторов застрял в очередном аэропорту или гостинице на конференции.

Это были Фиона и Дрю.

Чёрт — я забыла написать Дрю и сказать, что… Что? Что я сижу на ужине с нашим потенциальным клиентом?

Лучше не надо.

ЗЕМЛЯ ВЫЗЫВАЕТ КЛЕМЕНТИНУ!!! — написала Фиона, снабдив сообщение множеством эмодзи, которые я надеялась трактовать как «я беспокоюсь», а не «я собираюсь тебя убить».

Ты убита? — спросила Дрю. Нам нужно подать заявление в полицию?

КЛЕМЕНТИНА-ВТОРОЕ-ИМЯ-УЭСТ, ТЫ ЖИВА? — добавила Фиона. ОТВЕТЬ ДА/НЕТ.

Я любила своих друзей. Но в этот момент очень хотелось, чтобы они не разрушали этот вечер.

— Всё в порядке? — спросил Джеймс с лёгким беспокойством.

— Да-да, просто надо ответить. — Иначе они реально подадут заявление о пропаже. — Друзья. Они немного…

— Дальше можешь не объяснять, — сказал он, поднимая руки в знак понимания. — Я разберусь с едой, а ты можешь найти нам место?

— Спасибо.

Я поспешно отошла от фудтрака, что, наверное, было к лучшему. Рядом с ним становилось слишком тепло, а он выглядел слишком хорошо, и это была граница, которую я не собиралась пересекать.

Я направилась к каменным скамейкам у арки Вашингтон-сквер и села ждать.

Фиона тем временем продолжила:

Окей, не пиши. ЕСЛИ ТЫ УБИЙЦА, МЫ УЖЕ ВЫЕХАЛИ ЗА ТОБОЙ, УБЛЮДОК.

Дрю добавила:

ДА, ВЫКУСИ.

ТЫ ИМ ВСЁ ВЫСКАЗАЛА, ДЕТКА.

Я, наконец, написала: Обе успокойтесь.

Глянула на фудтрак — Мигель что-то говорил Джеймсу, тот смущённо потирал затылок. Я захотела запомнить этот момент, поставить в рамку в своей голове. Свет фонарей, проблески тени на его лице — синие и фиолетовые оттенки.

Я снова почувствовала знакомый зуд в пальцах. Мне хотелось нарисовать его, запечатлеть этот вечер в ярких красках, чтобы он остался навсегда.

Фиона тут же написала:

ГОСПОДИ, ОНА ЖИВА. ДЕТКА, ОНА ЖИВА.

АЛЛИЛУЙЯ, — присоединилась Дрю.

А потом:

АЛЛИЛУЙЯ

АЛЛАЛУДШГАКДЖА

Я улыбнулась.

Дрю, ты же редактор? — спросила я.

Дрю отправила смайлик с нахмуренным лицом.

Фиона добавила:

Очевидно, она никогда не скачивала Руфуса Уэйнрайта с Limewire.

Я только что постарела на десять лет, читая это, — ответила я.

Затем написала, что вышла поужинать с другом, которого встретила на улице — не совсем ложь, я решила.

Положила телефон, как раз в тот момент, когда подошёл Джеймс с едой и двумя бутылками пива под мышкой.

Я взяла пиво, пока он усаживался рядом, и он открыл бутылки о край скамьи.

— За хорошую еду, — сказал он, передавая мой фахитас.

— И за хорошую компанию, — ответила я, и мы чокнулись горлышками.

Я запомнила этот летний вечер в своей голове.

Ночь, сотканная из полуночного синего, размытых фиолетовых теней, вспышек жемчужного света и ярких всполохов розового — символов того, что я чувствовала.

Ночь была тёплой, пиво — холодным, а компания, пожалуй, идеальной.

Под аркой гуляли люди, смеялись, болтали. В парке небо казалось настолько широким, что в нём можно было разглядеть звёзды.

Мы разговаривали, пока ели. Он спросил о моей работе, я — о его.

Новый ресторан отнимал у него почти всё время, так что его су-шеф в «Оливковой ветви» взял на себя большую часть работы. И ему было неловко из-за этого.

— Это тот самый шеф, которого я встретила на прошлой неделе? — спросила я, вспоминая, как он велел мне убраться из кухни.

— Иона Сэмюэлс, — кивнул он. — Одна из лучших поваров, что у меня есть. Она ещё не знает, но станет шефом в «Оливковой ветви», когда я уйду. Я не могу представить ресторан в лучших руках.

— Горько-сладкое чувство? Оставлять место, где провёл последние семь лет?

Он пожал плечами.

— Отчасти. Но это хорошо для моего бренда, для карьеры.

Было приятно видеть, как его жизнь складывается именно так, как он хотел. Независимо от того, что я думала о его сверкающем мире.