На очной ставке указал на всех четверых, после чего с чистой совестью отправился на работу, не забыв прихватить повестку. А после работы с переговорного позвонил Шумскому, решив всё-таки поставить его в известность о случившемся. Рассказал в общих чертах, Шумский принял к сведению, но подробности попросил оставить для личной встречи.

В последующие дни жизнь текла, как и до этого случая с наездом, наполненная радостью от работы, в том числе и над кандидатской, уже практически готовой, и встреч с моей возлюбленной. Рита, уже не придумывая версию для родителей, что заночует у подруги, проводила ночи в моей квартире, и уже довольно частенько. Поначалу мне даже было немного странно, что воспитанные в СССР Лебедевы-старшие дозволяли дочери до свадьбы спать с женихом. Всё-таки моральный облик комсомольца и всё такое… Хотя, может, это я просто себя накручиваю. В конце концов, нет такого закона, запрещающего спать жениху и невесте до свадьбы.

Рита даже кое-какие вещички ко мне перевезла, включая предметы личной гигиены. Хотя нет, зубную щётку она всё же купила, чтобы не таскать её с места на место каждый раз в зависимости от того, где девушку застанет рассвет. А по утрам, если у неё занятия на Делегатской начинались с утра, подвозил её в институт. Причём высаживал у самого входа, так что вскоре ни для кого уже не было секретом, что мы с Ритой встречаемся. Более того, она уже шепнула паре близких подруг насчёт свадьбы, которые, естественно, язык за зубами не удержали, и о нашем бракосочетании так же знал весь курс.

Тут между делом состоялся суд над Симоняном-старшим, предлагавшем мне за деньги поставить зачёт его племяннику, который пока так же сидел в СИЗО. Причём, как я узнал, в том же самом, что и дядя, только в другой камере. Суд был открытым, на него я тоже был приглашён, причём повесткой.

Заседание проходило в здании Тверского районного суда, к которому юридически относился расположенный на Каляевской улице ММСИ. Подсудимый выглядел неважно, смотрел всё время куда-то невидящим взглядом перед собой, и так же пялился в пустоту, когда все встали во время зачитывания приговора.

Даже более главным эпизодом, чем попытка дать взятку, стал наезд армянской троицы на меня и подвернувшегося им под руку Андрея. Несмотря на первую судимость и положительную характеристику с места работы, Геворг Давидович условным сроком не отделался. Три года впаяли в колонии общего режима. А ещё до этого после ареста и заключения под стражу Симонян был уволен по статье из института и выгнан с позором из партии.

Жалко ли мне было этого чудака? Честно говоря, немного, где-то в глубине души. В конце концов, все мы люди, и сострадание к ближнему никому из нас не чуждо. Во всяком случае, хотелось искренне верить, что человечество ещё не окончательно оскотинилось.

12-го апреля, в День космонавтики, позвонили из Троице-Сергиевой лавры. Звонивший представился протоиереем Лукой.

— Вы вылечили от туберкулёза нашего брата Ферапонта, верно?

— Было такое, — согласился я. — Как он себя, кстати, чувствует?

— Очень даже неплохо, свечки за ваше здоровье регулярно ставит, причём у иконы архангела Рафаила, считая его вашим покровителем.

— Прекрасно! Так что заставило вас мне позвонить?

— Вы ведь оставили брату Ферапонту вашу визитную карточку, на случай, если кому-то из братии понадобится помощь…

— Было такое.

— Так вот, у наместника лавры архимандрита Иеронима прогрессирующая катаракта обеих глаз. Он почти слеп, лишь немного видит свет и тени. Мы навели о вас некоторые справки, выяснили, что вы специализируетесь в кардиологии, но ведь и туберкулёз не относится к заболеваниям сердечно-сосудистой системы.

— Для протоиерея вы очень уж грамотно оперируете медицинскими терминами, — хмыкнул я.

— Пришлось пообщаться с грамотными людьми, да и литературу кое-какую почитать, так что поднабрался.

— Понятно… А не хочет ваш наместник лечь на операцию? К тому же Святославу Фёдорову?

— Не хочет, — вздохнул Лука, — хоть я Его Высокопреподобие и уговаривал. А почему – не объясняет. А потом я узнал о вас, навёл, как уже упоминал, справки, и рассказал архимандриту про брата Ферапонта и о том, что вы способны исцелять прикосновением руки самые разные болезни. Его Высокопреподобие заинтересовался, и я решил позвонить вам. Прежде всего ведь от вас нужно добиться согласия, а то вдруг вы не согласитесь, и получится, что зря я заронил в душу наместника зерно надежды.

— Ну почему же, я могу попробовать. И думаю, что хуже уж точно не будет.

— Почему-то я в вашем согласии и не сомневался, — с облегчением в голосе произнёс Лука. — Чтобы вам лишний раз к нам не ездить, Его Высокопреподобие на следующей неделе собирается в Москву на Священный синод. А заодно тогда и к вам заглянем. Естественно, предварительно созвонившись. И вот ещё что… Не могу не спросить относительно оплаты…

— Денег я за свои услуги не беру. А вашего архимандрита приму, но желательно вечером, так как днём работаю.