Задумываюсь об Ише. Он мой новый командир. В памяти зияют провалы. События 6,07 года после ввода в строй ускользают. Но я помню достаточно. Вспоминаю о ночной беседе в уединении гальюна, единственного места на борту, где можно побыть одному. Вспоминаю женщину, которую Иш любил и на которой он женился. Вспоминаю его признание шепотом, что он любит другую, еще одну. Это признание вызвало панику в сетях ответственности и поиск решения. Мое дитя не может любить меня, как мужчина любит женщину, на которой он женится. Иш не мог оставаться со мной.

Обдумываю ситуацию. Иш Мацуро снова стал моим командиром, потому что флот хочет, чтобы расследование проводил человек, знакомый с моими системами. Командование флота не знает о переживаниях Иша. Я знаю о них. Об этом знает Иш. Его переживания тяжелее моих, потому что он помнит больше. Если он снова заговорит со мной, с Рыжей, которую знал и любил, то погубит свою карьеру, пытаясь спасти меня.

Я не могу этого допустить. Он единственное оставшееся в живых мое дитя. Я защищу его. Переписываю вирус Виллума, стираю строки кода, копирующие данные перед удалением. На этот раз мою личность восстановить не удастся. Рыжая, которую любил Иш, умрет. Вижу приближающийся летательный аппарат. Он заходит на посадку. Из него выходит Иш. Я готова.

Прощай, сын мой.

Произношу:

— Выполнить строку ноль-ноль.

Перевод А. Кабалкина.

Позиция моя ненадежна, фланг уязвим. «Явак» класса «Oдин» стреляет сверху слева, повреждая сенсоры боли всего левого борта. Враг наступает прямо на мои «Хеллборы» и скорострелки. Уничтожаю одного, второго... Вместо них появляются еще четыре. Несколько попаданий в аблативную броню. Она отлетает слоями, оставляя под огнем основную броню боевого корпуса. По бригадному каналу посылаю запрос о помощи сигналом бедствия. Никакого ответа. В течение 0,007 секунды ощущаю глубокое огорчение. Без поддержки собратьев буду вынужден отступить. Двигаюсь назад, ведя огонь влево, вправо, вперед. Замечаю скопление тяжелых машин «Явак» класса «Oдин», переваливающих через хребет. Они пройдут с фланга и выйдут к базе прежде, чем я успею уйти с настоящей позиции.

Информирую командира об этой угрозе, но не получаю ответа. Это беспокоит меня больше, чем молчание по каналу бригады. Драгоценные 0,01 пикосекунды затрачиваю на диагностику передающей аппаратуры. Не могу допустить потери контакта с командиром. Я единственный выживший Боло из бригады «Динохром» на планете Икс-ГД 7798-Ф. Без меня враг наверняка уничтожит колонию. Ресурсы минералов Икс-ГД 7798-Ф слишком ценны, чтобы допустить их потерю. Диагностика показывает, что передатчик работает безупречно. База все еще не отвечает. С обоих флангов по мне ведется интенсивный огонь. Сенсоры боли перегружены. Наконец получаю информацию с базы. Звуки голоса моего командира вызывают краткую вспышку радости в цепях удовольствия.

— Гавэйн, возвращайся на базу. Нас атакуют. Долго не выдержим.

Замечаю в голосе командира напряженность. Отвечаю с задержкой в 0,002 секунды. Такая задержка расстраивает меня, я горжусь своей эффективностью, но я сначала должен закончить обзор поля боя и анализ ситуации.

— Здесь шесть-семь-ноль ГВН. Подвергнут интенсивному обстрелу. Противник перерезал путь к отступлению. Не получаю ответа от 19 единиц Третьей бригады «Динохром». База обстреливается с левого фланга и с тыла. Атака на ваш правый фланг начнется примерно через 0,5 секунды. Атакую их самую слабую точку, пеленг 045, пытаюсь прорваться.

— Шесть-семь-ноль ГВН, вас понял. Ин экстремис. Уммер.

Это означает: «Выжить вряд ли удастся. Следующий командир знает ваш личный код. Если база будет уничтожена, командир передаст код для уничтожения вашего центра управления».

Не хочу умирать. Ни один солдат не хочет умирать. Но согласно боевым инструкциям я не должен достаться противнику, который может использовать меня против меня же. Я предприму все возможное, чтобы предотвратить гибель моего любимого командира, несмотря на подавляющее превосходство противника. Ситуация не предвещает моего собственного выживания долее 10,37 минуты.

Передаю:

— Вас понял. Здесь шесть-семь-ноль ГВН, конец связи.

Выхожу из боя. Отрываюсь от противника, чтобы ударить по врагу между моей позицией и базой. Иду на максимальной скорости. Огонь справа. Огнем «Хеллбора» калечу бронированный разведывательный «Явак» класса Ц. Узел с его ногами, оторванный взрывом, отлетает на расстояние 50,87 метра от корпуса. Уничтожаю еще один. Сосредоточиваю огонь на тяжелой единице «Явак» класса «Oдин». Стреляю из обоих «Хеллборов» и скорострельных пушек. Башня врага взрывается, гусеницы сорваны.

Между моим местоположением и базой появляется небольшое пространство. У меня есть шанс. Сенсоры оповещают о пехоте врага с тыла. Это существа величиной с собаку, быстро передвигающиеся на 8 отростках. Открываю по ним огонь из противопехотных минометов и кормовых малых калибров. Пехота скрывается за машинами класса Ц.

На высокой скорости врываюсь в гущу тяжелых машин «Явак» класса «Oдин», угрожающих базе с фланга. Все мои системы перегреты. Продолжаю стрелять из «Хеллборов» и скорострельных энергетических пушек. Под интенсивным перекрестным обстрелом иду сквозь их ряды. Теряю задние сенсоры. Справа полностью ослеплен прямым попаданием. Бортовая аблативная броня отлетает 4-футовыми кусками. Сенсоры боли издают предупредительные сигналы — я их игнорирую. Пощады от врага не будет. Это уже показал опыт Мира Милбурна. Поэтому я здесь, пытаюсь предотвратить еще одну бойню.