Илай забрал у меня из рук ноутбук, поменяв его на телефон.

— У тебя около дюжины непрочитанных сообщений от соседского дозора, пропущенный звонок из офиса в Германии и куча низкоприоритетных писем, которые я перенаправил на свой почтовый ящик.

— Возьми самолет в Техас и проверь, как идут работы по реконструкции. Мы не допустим еще одного инцидента с пылью, как в Париже.

За пределами местного отделения Илай служил моим рупором в большей части моей работы в The Grand Regent. Официально он занимал должность операционного директора. Неофициально папа нанял его в качестве моего исполнительного помощника, чтобы он был, так сказать, моим лицом. Кроме руководства DMV и членов совета директоров, никто не знал, что я, по сути, заменил своего отца.

— Уже иду. — Он зажал кнопку лифта, почесывая затылок. — Кроме того, в Западном крыле произошел инцидент.

Мой телефон пискнул сообщением, прервав нас. Я достал его из кармана и нахмурился, глядя на экран.

Фрэнки Таунсенд: приииивет, ты можешь меня забрать?

Олли фБ: Прошло всего два часа. Что случилось?

Фрэнки Таунсенд: Не знаю. Наверное, нужно «получить согласие» на работу, прежде чем начать работать. Представляешь?

Олли фБ: Шокирован, но представляю.

Олли фБ: Ты действительно завалила съемочную площадку?

Побочное замечание - мне очень не нравилось, что Фрэнки была зумером, который отказывался писать слова с большой буквы, потому что в своей искаженной вселенной она воспринимала это как излишнее старание.

Фрэнки Таунсенд: омг, нет. Я знала, что координатору интимных отношений нужен помощник. Она взяла Руди, моего друга из колледжа. Я подумала, что ей нужна лишняя пара рук. Я просто пыталась помочь.

Я втянул большие пальцы в глазницы и выдохнул. Великий регент заключил со студией контракт, который предусматривал полную конфиденциальность от гостей и посторонних.

Олли фБ: Мне нужно быть кое-где.

Фрэнки Таунсенд: омг, ты не собираешься помочь девушке, попавшей в беду?

Олли фБ: Ты не девица, и уверяю тебя, люди вокруг тебя - те, кто сейчас в беде.

Фрэнки Таунсенд: мое сердце разбито.

Олли фБ: Я уверен, что это просто наркотики действуют. Быстрее, иди понюхай розового кокса.

Фрэнки Таунсенд: грубо. эта аура настоящая, и она великолепна. ты мог бы попробовать, если бы захотел.

Олли фБ: Нет, спасибо. Кто разбил тебе сердце? Отказ координатора близости?

Это было такое нелепое название, что я не смог написать его с честным лицом.

Фрэнки Таунсенд: вообще-то, она была достаточно крута, чтобы позволить мне стажироваться.

Олли фБ: Тогда почему ты снова уходишь?

Фрэнки Таунсенд: ...

Фрэнки Таунсенд: обещай не осуждать меня.

Олли фБ: Я похож на человека, который может кого-то осуждать?

Фрэнки Таунсенд: возможно, я устроила крошечный контролируемый пожар.

Фрэнки Таунсенд: Прежде чем ты поднимешь шум по этому поводу, он только уничтожил часть мебели и почернил половину стены.

Фрэнки Таунсенд: Твои бесшовные шелковые простыни в ПОЛНОМ порядке.

Фрэнки Таунсенд: (они больше не белые, так что)

Олли фБ: Я не приеду за тобой.

Фрэнки Таунсенд: да ладно! Сначала ты отказался от свидания со мной, а теперь не подвезешь меня домой после того, как меня уволили со стажировки, на которую я так и не попала?

Олли фБ: Правильно.

Фрэнки Таунсенд: если ты не приедешь и не заберешь меня прямо сейчас, клянусь, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

Олли фБ: Твои условия приемлемы.

8

Оливер

В конце концов, я поборол свою внутреннюю задницу и поднялся на лифте на 46-й этаж, чтобы забрать маленькую мисс Крушение. Ни одна часть меня не чувствовала себя особенно милосердной в этот вечер. Увы, моя наименее лестная черта характера показала себя во всей красе - моя ворчливая, раздражающая склонность быть воспитателем в любых отношениях, в которые я поневоле ввязываюсь.

Когда Зак потерял сердце и большую часть разума из-за своей горничной, я пинками и криками вернул его к здравому смыслу, что привело к самому неловкому предложению о браке, которое когда-либо видел этот континент. Когда Ромео нужно было отвлечь Фрэнки, потому что она таскала его тогда еще сильно беременную жену по международным магазинам и прыжкам с тарзанки, я дал Фрэнки свою кредитную карту, чтобы она была подальше от них - и от дома.

Моя персона - женщины, деньги, гламур - была всего лишь маской венецианского шута, призванной скрыть мой единственный трагический и фатальный недостаток. Мне было не все равно. Слишком сильно.