Я был уверен, что смогу найти ответы на большинство из этих вопросов. Конечно, у меня не было на это права. В свое время я принял решение оставить ее в покое после того, как на собственном опыте убедился в своей истинной природе. Я был - и остаюсь - ходячей, говорящей катастрофой. Готов разрушить жизнь в один момент. Чем дальше я буду от нее, тем безопаснее она будет.

Этого должно было быть достаточно, чтобы я сорвался с места и сел в «Феррари» вместе с Фрэнклин.

И все же.

И все же.

Я крутился на своем табурете и смотрел на лифт, ожидая, когда она появится. Каждый раз, когда двери открывались и на улицу выходила влюбленная пара, бизнесмен или стадо туристов, мои зубы смыкались, пока я не почувствовал, как они превращаются в порошок.

Прошел час, затем другой.

Наконец, в девять вечера, я щелкнул пальцами.

Как по команде, Келси материализовалась за барной стойкой.

— Сэр?

— Прикажите им покинуть этаж президентских апартаментов.

— Вы имеете в виду комнату?

— Весь этаж. — Я не собирался рисковать.

— А... я должна объяснить им причину?

— Потому что я так сказал.

Десять минут спустя съемочная группа начала расходиться, просачиваясь в лифты. Первыми выходили скромные сотрудники отдела причесок и грима, за ними следовали техники и операторы. Далее шли продюсеры, режиссер и их помощники. И наконец, актеры.

Я мельком взглянул на печально известную Скарлетт Буреану, рыжеволосую секс-бомбу, которая стала последней красавицей Голливуда. Она подмигнула мне, а я сделал вид, что не заметил, и повернул шею, чтобы разглядеть женщину за ее спиной.

Конечно, это была Брайар. В отличие от своей гламурной клиентки, она была одета в рваную зеленую кепку, плащ и журнал, которым прикрывала лицо.

И все же я узнал прядки ее рыжевато-золотистых волос.

Я соскользнул с табурета и трусцой направился к ней.

— Брайар, подожди.

На самом деле она не стала ждать.

Вместо этого она ускорилась.

Ее кроссовки заскрипели по мрамору, когда она, пригнув голову, выскочила из подъезда, минуя скопление посыльных и швейцаров.

— Господин фон Бисмарк, неужели ваша мать не научила вас понимать намеки? — Скарлетт закричала у меня за спиной, не торопясь.

Я проигнорировал ее и побежал быстрее за Брайар. Я понимал, что поступаю нерационально. Возможно, даже хищно. В любом случае, это не имело значения. Даже если бы я хотел объяснить, почему исчез все эти годы назад, не сказав ни слова, а я хотел, я не мог.

Я не мог сообщить ей об этом ни в письмах, ни по электронной почте, ни по телефону тогда, не мог и сейчас. Я дал себе обещание не проронить ни слова о том, что произошло, и намеревался его сдержать. Но она была единственным человеком, которому я хотел рассказать правду.

Брайар ускорила шаг.

— Оставь меня в покое.

Было холодно, темно и сыро. Последние остатки февральского дня. Хотя Брайар была одета с умом, я вспомнил, как она всегда мерзла. Даже летом.

— Стоп. Пойдем в помещение и поговорим.

Я никогда не умолял.

А сейчас умолял.

Но Брайар продолжала молниеносно спускаться по дорожке, все дальше отдаляя от меня пучок хаотично стильной одежды.

— Я не дам тебе времени суток.

Я ускорил шаг, когда мы подошли к ряду освещенных луной деревьев.

— Это не займет много времени.

За деревьями виднелось поле для гольфа, которое сейчас строилось. Закрытое для широкой публики.

Брайар побежала быстрее.

— Кто бы мог поверить, что ты вырастешь и станешь пустым местом? — Ветер захлестнул ее голос, сделав его неровным. — Вообще-то, я. Я могу поверить в это довольно легко. Ты никогда не был тем, кто говорит всерьез.

Я не был пустым местом.

Я поддерживал семейный бизнес, пока мои родители погружались в глубокую депрессию, а брат оставался без вести пропавшим.

— Я не хотел тебя обидеть.

Она проигнорировала меня, резко свернув направо, за деревья и на поле для гольфа.

— Ты должна остановиться, — приказал я. Мы оба спотыкались, спускаясь по склону в кромешной тьме. — Кто-то может пострадать.

— Пока это ты, меня это не беспокоит, пустой костюм.

— Я не пустой костюм.

У меня подскочил мускул на челюсти. Обычно на территории The Grand Regent я приветствовал подобное заблуждение. Но в случае с Брайар мне почему-то хотелось, чтобы она знала правду. Да это и не имело значения. Ночь закончится, наступит утро, и мы разойдемся в разные стороны. Других вариантов не было.