– Сегодня вечером я отлично провел с тобой время. Я никогда не был так рад выйти на работу в выходной. Тебе, возможно, будет не очень какое-то время, надеюсь, ты быстро поправишься. Сегодня ты что-то во мне пробудила, чего я раньше не замечал. Я благодарен тебе за то, что ты выпила тот последний бокал, дав мне возможность насладиться тобой так, как нравится только моему больному члену. У всех нас есть свои причуды, и я благодарен тебе за то, что ты позволила мне использовать тебя по своему вкусу.

Экран гаснет, должно быть, он либо выключил камеру, либо отредактировал ту часть, где он одевал меня и укладывал в постель.

Какой джентльмен однако.

8.

Мое сердце снова входит в свой обычный ритм. Это довольно странное ощущение - наблюдать, как ты проходишь через то, о чем даже не помнишь.

Это действительно была самая крутая вещь, которую я когда-либо видела и я всерьез подумываю о том, чтобы отправить Кайлу сообщение прямо сейчас, и предложить повторить выступление, но это не приветствуется. Предполагается, что это исключительно для одноразового использования. Но, несмотря на это, я нажимаю на иконку и открываю приложение "Date Rape"[5] в поисках его.

У них действительно есть приложения для всего на свете.

Перевод: Роман Коточигов

Сэйди соблазняется телом в похоронном бюро. Она ничего не может с собой поделать, ее любопытство слишком сильно. Развратные и непристойные мысли не исчезают, и, поскольку ничто ее не сдерживает, она поддается своим нездоровым желаниям...

"Бальзамировщица"

1

Тонкая белая простыня колышется. Я не могу оторвать от нее глаз.

Существует распространенное заблуждение, что, когда мужчины умирают, у них возникает эрекция, и если только вы не лежите лицом вниз, а кровь не стекает в этом направлении, это просто неправда.

У этого парня, однако, огромная эрекция. Причина смерти - сердечный приступ. Я сейчас работаю не над его телом, но он следующий в очереди.

Джеймс работает над одним и тем же стариком уже больше часа, с ними всегда непросто, их лица вытягиваются, и трудно придать им естественный вид, чтобы их семьи узнали их. Тем не менее, он эксперт, и я абсолютно уверенa, что он отлично справится со своей работой. Он стоит спиной ко мне, и я радa, что меня точно не поймают за разглядыванием барахла мертвых парней.

Кажется, я никак не могу прийти в себя от того, насколько он огромен, я постоянно ловлю себя на том, что теряю представление о том, что я делаю, и фантазирую о том, что может быть там, внизу.

Честно говоря, я никогда не бросалa ни на одно другое тело более чем беглого взгляда, ничего, кроме работы для седеющих и вялых. Но этот мужчина, чья простыня подоткнута под точеный подбородок бога, вызывает у меня любопытство. Простыня не может скрыть, насколько рельефно его тело, я могу сказать, что он в идеальной форме, я не могу представить причину сердечного приступа, если только она не была генетической. Грустно, на самом деле, это кажется такой пустой тратой времени.

Я ловлю себя на том, что тяжело дышу, и когда Джеймс спрашивает, в порядке ли я, я провожу языком по пересохшим губам и с трудом сглатываю, пытаясь восстановить видимость нормальной жизни. Затем говорю ему, что я в порядке, что у меня болит голова и мне нужно побыть одной.

Я достаю из пачки сигарету и поднимаюсь по лестнице на первый этаж дома, стараясь держаться как можно дальше от переоборудованного подвала. Я закуриваю, прежде чем выйти на улицу, и глубоко затягиваюсь, прежде чем выдохнуть, вместе с мыслями, которых на самом деле не должно быть.

Что, блядь, с тобой не так?

Я не могу передать, как все это на меня подействовало. Я никогда раньше не былa так заинтересованa в чем-то подобном. Kонечно, были моменты, когда любопытство брало верх, и, возможно, я задавалась вопросом. Но это, это не вопрос, это фантазия – это вожделение.

У меня промокло все между ног, жар практически распространяется по всему телу, даже когда я стою на улице в жаркий день без пальто, которое я оставила во время своего поспешного бегства. Mне жарко.

Я делаю еще одну долгую затяжку и медленно выпускаю дым, выпуская даже больше воздуха, чем нужно, в надежде, что смогу избавиться от этой пелены и всех скрытых под ней последствий.

Я стряхиваю окурок рядом с пепельницей, не прилагая к этому особых усилий, и спускаюсь вниз по лестнице.

Джеймс берет ключи от фургона, и я спрашиваю его:

– В чем дело?

– Женщина двадцати с небольшим лет, огнестрельное ранение.

Я смотрю на человека с табу, лежащего на столе, и, прежде чем успеваю остановиться, говорю: