— Как прошел твой первый день здесь, Люсия? — спрашивает Алехандро. Его взгляд мечется между мной и Эстель.

— У меня был действительно хороший день. Мия — глоток свежего воздуха. Я уверена, что мы прекрасно проведем время вместе.

— Это очень приятно слышать.

— Я бы хотела услышать о вашем опыте общения с детьми, — вмешивается Эстель. — Вы кажетесь такой молодой, почти ребенком. Сколько вам лет? Восемнадцать, девятнадцать?

Один взгляд на нее говорит мне, что она не спрашивает мой возраст, потому что думает, что у меня недостаточно опыта. Она делает это из-за того, как я посмотрела на Алехандро, и я предполагаю, что она думает, что я слишком молода для него.

— Почему бы тебе не рассказать Эстель о твоем впечатляющем резюме? Я уверен, она будет так же впечатлена, как и я. — Алехандро улыбается.

— Конечно. — Я смотрю на нее. — На самом деле мне двадцать пять, почти двадцать шесть. Но спасибо большое за комплимент. Думаю, я унаследовала свою моложавую внешность от матери. Ей было пятьдесят пять, когда она умерла, но она не выглядела ни на день старше тридцати.

— Мои искренние соболезнования в связи с вашей утратой, — говорит Эстель. Однако мне кажется, что ее слова могут быть просто на пользу Алехандро, потому что в ее глазах нет ничего искреннего.

— Я начала работать с детьми, когда мне было пятнадцать, — начинаю я и погружаюсь в свой опыт. Я рассказываю им о том, как проводила лето, работая в детском саду недалеко от работы моей матери, и как я решила все изменить, когда мне было восемнадцать, чтобы поехать в Россию и стать няней для пары музыкантов.

Я рассказываю им обо всех распределениях, которые мне удалось получить во время учебы в колледже. К тому времени, как я дохожу до того, на скольких языках я говорю, Эстель выглядит побежденной. Я вижу, что она пытается придумать какую-то причину, чтобы ненавидеть меня или считать неподходящей, но у нее ничего не получается.

— Теперь я здесь, — бубню я.

Мия кладет голову на грудь Алехандро и закрывает глаза. Бедное дитя. Я, наверное, наскучила ей, но я могу сказать, что произвела на ее дядю огромное впечатление, а его мнение — единственное, что здесь имеет значение.

— Ну, похоже, ты более чем квалифицирована. А не просто симпатичное личико, ищущее смены обстановки. — Эстель кладет локти на стол.

Алехандро прочищает горло, и она смотрит на него.

— Эстель, не окажешь ли ты мне честь, отведя Мию в постель?

— Конечно, — отвечает Эстель, но, судя по ее виду, она пока не хочет вставать из-за стола.

Я только что узнала кое-что. Когда она разговаривает с Алехандро или он говорит ей что-то сделать, она сразу же отступает. Она не относится к нему так, но я не думаю, что это просто из уважения. Она защищает его, но она знает, когда нужно давить, а когда отступать.

Когда Эстель подходит к Алехандро и берет Мию на руки, которая теперь крепко спит, взгляд Алехандро устремляется на меня, он раздевает меня так же, как и вчера, невидимыми пальцами.

— Наслаждайся остатком ночи, — бросает Эстель через плечо.

Прежде чем выйти за дверь, она бросает на меня суровый взгляд, и у меня по спине пробегает дрожь, когда я представляю, что она может испортить мне эту работу.

Алехандро близок ей. Вот почему она присоединилась к нам на ужине. Если она скажет ему, что я ей не нравлюсь по той или иной причине, он может выгнать меня. Что, черт возьми, я тогда буду делать?

Алехандро встает, и я снова смотрю на него.

— Доела? — Он смотрит на последний кусочек риса на моей тарелке.

— Да. — Я отложила нож и вилку.

— Хорошо, пойдем со мной. — Его вулканические глаза впиваются в меня, парализуя мою волю этим магнетическим притяжением. — Пойдем наверх.

Наверх.

Подъем наверх может означать только одно: предвкушение того, каково это будет, когда он снова ко мне прикоснется, вызывает во мне прилив желания.

Оно извивается внизу моего живота и пульсирует прямо там, где я больше всего его жажду.

У меня текут слюнки, когда я представляю, что он со мной делает, но предостережение в моем сердце предупреждает меня, что нужно быть осторожнее с этим диким влечением.

Я просто не знаю, как я могу это сделать, когда он смотрит на меня так, будто хочет меня поглотить.

И предательская часть моего тела хочет, чтобы он это сделал.

Глава 10

Люсия

— У тебя прекрасный дом, — говорю я, когда мы входим в дверь.

Мои слова прорезают густой туман сексуального напряжения, заполняющий пространство между нами.

— Спасибо. Ему уже более двухсот лет.

— Это долго.

— Да, но структура главного дома еще старше. Может быть, еще около двухсот лет. Никто не может назвать дату. Это был один из старых замков, который был уничтожен пожаром много лун назад. Моя семья восстановила его и переделала большую часть структуры. Я добавил кое-что еще за эти годы.