— Тебе не следует делать это в одиночку.

— Мы не можем сейчас вести себя безрассудно. Его смерть означает, что беда вот-вот взорвется. Чего я не могу сделать сам, так это разобраться с этим дерьмом, когда оно попадет в гребаный вентилятор. Вот почему мне нужно, чтобы ты остыл. Ты всегда можешь позвонить мне, если что-то случится или если у тебя появятся какие-то идеи.

Он прав. Мне действительно нужно успокоиться, черт возьми. — Ладно. Свяжись со мной позже.

— Конечно.

Я не иду домой. Я не могу. Я не думаю, что смогу встретиться с Люсией. Вместо этого я прошу Эстель присмотреть за Мией и отправляюсь в лес, куда я ходил в детстве.

Я часто приходил сюда, когда мне нужно было подумать. Я с годами стал реже бывать там, потому что это место слишком напоминало мне Ванессу. В детстве я проводил с ней здесь почти столько же времени, сколько и на пляже.

Сегодня мне нужна та ясность, которую я всегда обретал, отправляясь на одну из своих прогулок.

Если бы она была здесь, она бы сказала мне разобрать вещи, а затем собрать их обратно и начать решать самую легкую проблему. Так я и делаю.

Когда я разбираю вещи по частям и думаю о том, что можно считать легким в этом беспорядке, я вспоминаю все, что Бернардо рассказал мне об Эдуардо, El Diablo и моем единокровном брате.

Я искал вещи Эдуардо несколько недель, но, хотя я ничего не нашел, я знаю из признания Бернардо, что кое-что можно найти.

Вопрос только в том, где. Куда, черт возьми, Эдуардо положил эти свои доказательства?

Я все еще удивляюсь, как он узнал, что он сделал. Я подумал, что он, должно быть, узнал, что один из наших мертвых родственников на самом деле не умер, и начал разбираться.

Конечно, если El Diablo уже был в сговоре с нашим единокровным братом, этот план уже был приведен в действие к тому времени, когда мы подписали контракты с Petroleo, если не раньше.

Это было бы раньше, если бы целью было забрать все. Это имеет смысл, и я могу только начать определять вещи с того момента, когда люди считались мертвыми.

Я возьму несколько выходных, а затем возобновлю все во вторник, снова просмотрев вещи Эдуардо. Я попрошу Криштиану встретиться со мной в хранилище, и мы начнем оттуда. Перерыв должен дать мне возможность сосредоточиться и, что еще важнее, остыть. Надеюсь, когда я вернусь в строй, все встанет на свои места.

Если это произойдет, я смогу разобраться во всем немного лучше. Сейчас мой разум слишком затуманен, чтобы что-либо сделать.

Имея план, я нахожу некоторое время, чтобы остыть в лесу, и через несколько часов отправляюсь домой. К тому времени уже наступает ночь.

Я не ожидал увидеть Люсию, поэтому был удивлен, когда зашел в комнату Мии и обнаружил, что она поет моей маленькой девочке.

Никто из них не видит и не слышит, как я вхожу, поэтому я жду у двери, пока Люсия не перестанет петь.

Мие пора спать, и я слышал, что пение помогает ей успокоиться, но она выглядит такой же энергичной, как и днем.

— Еще песня, Люсия, — говорит Мия, хлопая в ладоши.

Люсия улыбается. — Пора спать, детка. Тебе нужно поспать. — Она демонстративно складывает руки и кладет на них голову, пока храпит.

Мия только смеется.

— Ты звучишь как свинка.

Люсия разражается смехом, отчего Мия смеется еще больше. Я никогда не видел, чтобы кто-то так веселился с годовалым ребенком, который не был их.

Люсия хочет ей ответить, но останавливается, увидев меня.

Взгляд в ее глазах совсем не похож на то, как я привык, чтобы она смотрела на меня. В ее глазах нет желания. Вместо этого она смотрит на меня настороженно, и хотя я на другом конце комнаты, я чувствую запах страха, исходящий от ее тела.

Мы не в отношениях, но было такое чувство, что мы были. Это большое дело для меня, признаться даже себе. Прошлая ночь все испортила.

Я преодолеваю расстояние между нами, и она встает.

Мия видит меня, и это похоже на то, как если бы я наблюдал за ней в Рождество, когда она пыталась разорвать свои подарки.

Ее лицо светится, и ее маленькие ножки несут ее ко мне. Я беру ее на руки и держу.

— Привет, малышка.

— Папа-дядя. — Я до сих пор ее не поправил. Я до сих пор не хочу.