— Что случилось?

— Была бомба. Он все еще в коме. Ему сделали операцию, и сейчас проводят тесты.

Контейнер Эдуардо сгорел. Все, что могло бы мне помочь, превратилось в пепел. У меня в кармане только письмо, и я не знаю, подталкивает ли оно меня к подсказкам или это просто письмо, которое я не должен был найти.

— Могу ли я что-нибудь сделать, Алехандро? Все, что ты мне доверишь.

Я вздыхаю. — Ты понимаешь, почему…

— Если бы ты был мной, ты бы поступил так же. Ты это знаешь, так что не говори мне о понимании. У меня тоже есть дети, поэтому я знаю, как беспокоится об этой большой угрозе. Я ждал, когда ты поговоришь со мной, и пытался придумать способы доказать свою невиновность, но не могу придумать ничего, кроме своего слова и шрама на груди, который напоминает мне о том, какими друзьями мы должны быть.

Это не он. Он не мой предатель.

Я смотрю ему в глаза и понимаю, что это не он, поэтому киваю.

— Мне жаль.

— Все в порядке. Нам нужно сосредоточиться на проблеме. Проблема в том, что теперь у нас двое убитых. Если это один или оба других мужчины, они хорошо замели следы. Не думай, что я не следил, но подозревать нечего, кроме того, что кто-то из нас помог Мике проникнуть на территорию Эдуардо.

— Это единственное, что у нас есть, ничего больше, и мы бы ни черта не узнали, если бы Криштиану не пережил ту атаку. — Я прикусываю внутреннюю часть губы. — Я что-нибудь придумаю.

Я не знаю, что именно, потому что теперь у меня появилось еще больше вопросов, чем раньше, и еще больше темных тайн, которые люди хотели оставить в прошлом.

Доктор подходит к двери, и я вскакиваю. Маркус присоединяется ко мне.

Торжественное выражение лица доктора совсем нехорошо. Раньше у него было такое же выражение.

— Мне жаль. Боюсь, новости те же самые, — говорит доктор.

— Те же?

— Он все еще в коме. Я не могу сказать, когда он проснется. Это может быть сегодня вечером, завтра, через несколько дней, месяцев.

Рука сжимает мое сердце. — Месяцы. — Я говорю это скорее себе, чем ему.

— Мы делаем все возможное, чтобы дать ему то, что ему нужно. Помимо травмы головы, его тело было довольно изуродовано, так что он пробудет с нами еще довольно долго.

— Можем ли мы его увидеть?

— На пять минут. Потом я предлагаю вам пойти домой и немного отдохнуть. Кто-нибудь из нас вам позвонит, если что-то изменится, и, конечно, вы можете вернуться утром.

— Хорошо, спасибо.

Он ведет нас в отдельную комнату. Когда я вижу Криштиану, подключенного к трубкам и выглядящего едва живым, меня тяготит чувство вины.

Это случилось с ним снова, потому что он помогал мне.

Мне нужно докопаться до сути, пока не случилось что-то худшее.

Это уже началось.

Криштиану сегодня такой же, и я оставил его только из-за предписания врача.

Когда я прихожу домой, я чувствую запах имбирных пряников и уже знаю, что у меня желанный гость. Она была в моем списке людей, с которыми я должен был поговорить.

Я захожу на кухню и вижу, как Эстель достает хлеб из духовки, а Люсия держит Мию.

Я не удивлюсь, если увижу Эстель. Она была в больнице каждый день, когда Криштиану был там в последний раз. Такие новости, скорее всего, вернут ее.

Услышав мое приближение, все трое посмотрели на меня, а я покачал головой.

— Без изменений, — говорю я.

Эстель подлетает ко мне и обнимает.

— Мой дорогой мальчик, мне так жаль, — она постукивает меня по груди.

— Спасибо, что пришла.

— Конечно, я бы пришла.

— Я дам вам поговорить, — говорит Люсия с легкой улыбкой и выводит Мию из комнаты.

Я опускаюсь в кресло, и Эстель садится передо мной.

— Расскажи мне, что случилось.

Я делаю глубокий вдох, чтобы прочистить голову, а затем рассказываю ей.

— Это часть той же проблемы, — она подносит руки к щекам.

Я до сих пор храню это письмо. Я не доставал его из кармана пиджака, даже чтобы перечитать. Мне это не нужно. Эти слова навсегда запечатлелись в моей памяти.

Ее присутствие здесь дает мне возможность поговорить и, возможно, почерпнуть какие-то идеи.

— Эстель, в день взрыва я обнаружил нечто весьма тревожное. Мне нужно поговорить с тобой об этом.

— Конечно, что ты узнал?

Я передаю ей письмо. Она бросает на него взгляд, и ее глаза расширяются, а затем она выглядит пристыженной.

Она оглядывается на меня и позволяет письму упасть на стол.

— Где ты это взял? — ее голос дрогнул.

— Оно было в коробке на объекте. Там были еще письма, но они были уничтожены. Ты знала, не так ли? Ты знала обо мне?

Медленный вздох срывается с ее губ, и ее темные глаза выглядят старше. Она сводит руки вместе, ее взгляд цепляется за мой.