Даже несмотря на то, что все уже позади, я все еще признаю, что это произошло.

Я отбрасываю грустную мысль и иду по прямой. Я уже почти там. Почти на месте.

Двери нет, ее можно открыть, только виноградные лозы висят вдоль открытого дверного проема.

Я прохожу и удивляюсь, когда включается тусклый автоматический свет, открывая огромное пространство с ржавыми машинами и несколькими уровнями надо мной.

Когда-то это место, судя по всему, было весьма примечательным и оживленным.

Я иду глубже и осматриваю место.

Где он, черт возьми?

А что, если его здесь нет?

Это на него не похоже. Он слишком непредсказуем, чтобы остановить меня. С другой стороны, я не знаю его достаточно хорошо, чтобы составить такое мнение. Я просто знаю, что он мудак, по нашим телефонным звонкам и, конечно, по нашей незабываемой первой встрече.

Я останавливаюсь и прижимаю куклу к себе, чувствуя покалывание в позвоночнике.

В этот момент из темной арки справа от меня выходит Тьяго.

Когда я снова его вижу, у меня внутри все скручивается в узел.

Он одаривает меня зубастой улыбкой и машет пальцем, приглашая меня подойти к нему.

— Посмотри на себя, ты в отчаянии, — насмехается он. — Я чувствую запах твоего отчаяния и твоего страха.

Я подхожу все ближе и ближе, пока не оказываюсь прямо перед ним.

Он бросает взгляд на куклу и, к моему ужасу, сжимает кулак и наносит мне удар прямо в лицо.

Я кричу от удара и отлетаю назад, мое лицо моментально опухает.

Из тени выходит еще больше людей. Их так много, но я сосредотачиваюсь на монстре передо мной.

— Ты почти поймала меня, Люсия. Почти. Пока мой охранник не зарегистрировался и не назвал кодовое слово для неприятностей. Хочешь знать, что это? — Он смеется и подходит ближе, отрывая куклу от моего тела. Пистолет выпадает. Он поднимает его, но вытаскивает и свой, чтобы направить оба на меня. — Это слово огонь, произнесенное три раза. Оно означает, что мы скомпрометированы. Я знал, что ты ни за что на свете не сможешь отобрать у Алехандро его маленькую девочку, но я думал, что, может быть, ты сможешь. Ты была достаточно отчаянной, чтобы сделать что угодно.

— Пожалуйста, нет.

— О, да. Я обещал убить тебя. Именно это я и собираюсь сделать.

Он взводит курок.

Глава 40

Алехандро

Я вбегаю в дверь и начинаю стрелять, молясь, чтобы не опоздать. Пятьдесят человек, которых я привел с собой, делают то же самое.

Я целюсь в Тьяго, но выстрелы только пугают его. Единственное, за что я могу быть благодарен, так это за то, что Люсия вскочила на ноги и побежала по коридору.

Начинается настоящий ад: люди стреляют направо и налево, вокруг меня раздается эхо выстрелов.

Тьяго укрывается за одной из каменных колонн, я делаю то же самое.

Эрик стреляет в Лоренцо, когда тот бежит на него, а остальные парни снимают еще нескольких. Мы равны по численности, но, судя по тем людям, которых собрал Тьяго, моя команда превосходит его по силе.

— Ты ёбаный пёс! — кричу я Тьяго.

— Нельзя так разговаривать с братом, не так ли?

Блядь. Это он.

— Иди на хуй, можешь называть себя как хочешь. Ты мне не брат! — кричу я.

Ему это не нравится. Он выскакивает и стреляет. Мне приходится переходить к следующему столбу, чтобы защитить себя.

— Я знаю, как тебя наебать, братец. Я возьму твою маленькую подружку и порежу ей лицо.

Кровь кипит в моих жилах, когда он бежит в противоположном направлении, туда, куда ушла Люсия.

Я собираюсь броситься за ним в погоню, как вдруг что-то привлекает мое внимание.

Нет… бля. Это не что-то. Это кто-то.

Мой отец выходит на балкон первого этажа, приставив пистолет к голове Эстель.

Я замираю на полпути.

Безжизненная улыбка на его лице намекает на то, что я никогда не смогу победить в этом состязании.

Я даже не в шоке от того, что увидел его после стольких лет, когда я считал его мертвым.

— Не стрелять! — кричу я. Он поднимает руку, чтобы его люди сделали то же самое.

— Мудрый выбор, сынок, — смеется он.

Я сосредотачиваюсь на Эстель. На ее щеке синяк.

Когда, черт возьми, они ее схватили?

Когда?

Она должна была вернуться в Аргентину несколько дней назад.

— Она так и не вернулась домой, и, полагаю, произошло столько всего, что ты забыл с ней связаться, — вставляет мой отец.