Это по-прежнему часть руководства.

— Ох, — выдыхаю я. На этот раз я знаю, что проявляю осторожность.

— Это пугает тебя, Куколка? — Он одаривает меня волчьей ухмылкой.

— Нет, — лгу я, и когда эта усмешка превращается в насмешливую ухмылку, я понимаю, что он знает, что я лгу. По крайней мере, теперь я знаю, кто он. Хотя это мало чем помогает.

— Помогла ли тебе информация, которую я дала? — спрашиваю я.

— В какой-то степени да.

— Это хорошо.

— Ты сможешь их найти?

— Я стараюсь. Доверь это мне.

Это значит, что он ничего мне не расскажет.

— Что будет, когда всё закончится? Ты ведь отпустишь меня, правда? — Это самое важное, что мне нужно знать — конечная точка, момент, когда всё это завершится.

— Да.

Напряжение в моем теле немного ослабевает. Все, чего я могу сейчас желать, это чтобы это побыстрее закончилось. Вот как я должна смотреть на это и что мне нужно держать на переднем крае своего сознания.

Если он доберется до них, это убьет нескольких зайцев одним выстрелом. Это даст немного справедливости за смерть моей сестры и даст мне шанс жить без того, чтобы снова бегать и оглядываться.

Это свобода. Настоящая свобода. Все, чего мне не хватает в жизни, — это моя сестра. Я борюсь со слезами, так же, как и она всегда в моем разуме.

Он рассказал мне о записи смерти Скарлетт. Если у него есть копия, я хочу ее посмотреть. Смотреть будет больно, но если папа ее смотрел, мне тоже нужно ее посмотреть.

— Ты упомянул запись того, что случилось с моей сестрой. У тебя случайно нет ее копии?

Ухмылка на его лице исчезает и сменяется серьезностью. — Есть.

— Можно мне посмотреть?

Он прикусывает внутреннюю часть губы и вздыхает. — Это возможно, но я не позволю тебе смотреть.

Мои брови сошлись на переносице. — Я уверена, ты понимаешь, что я хочу знать, что случилось с моей сестрой.

Это больше, чем просто знание. Я хочу полной ответственности за вину. Я не хочу быть от нее огражденной.

— Ты уже знаешь то, что тебе нужно знать, и я заполнил пробелы. То, что случилось с твоей сестрой, не поможет тебе ни в какой форме. Не с тем чувством вины, которое ты чувствуешь.

Я могу ошибаться, но это выглядит так, будто он хочет защитить меня от того, чтобы мне стало хуже. Он также может быть прав, но это не мешает мне хотеть знать.

— Мой отец видел это.

— Мне плевать, кто это видел. Я тебе говорю, ты не будешь смотреть, и на этом обсуждение заканчивается, — сообщает он мне, как будто он какой-то гребаный диктатор. — Ты уже думала о том, чтобы увидеть своего отца?

Я не готова к смене темы, но что-то мне подсказывает, что не стоит давить на него. Это всего лишь первый день. Я не хочу сделать хуже себе.

— Да.

— Когда ты хочешь его увидеть?

— В какой-то момент. Мне нужно немного времени, чтобы осмыслить некоторые вещи, прежде чем я его увижу.

Его челюсть напрягается, и он ставит кружку с кофе на стол.

— Мы пойдем в воскресенье.

— Но…

— Нет, никаких “но”. В воскресенье как раз пройдет семь дней. Этого времени предостаточно. Я занятой человек, у меня нет времени на неопределенность. Так что поедем в воскресенье. Хорошо?

Я думаю мгновение, затем киваю.

— Хорошо. — Мне просто нужно смириться с этим.

— Но позвони ему сегодня. Когда будешь готова позвонить, поговори с моим персоналом или со мной.

Ненавижу, когда мне говорят, что делать, особенно те, кто ничего не знает о моем прошлом. Но прошлое не имеет значения, когда кто-то умирает.

Эрик, должно быть, так плохо обо мне думает, что я не хотела сразу бежать к отцу, услышав, что он умирает. Я плохо думаю о себе, что не та дочь, которая сделает это, потому что я та девушка, которая сделает все для людей, которых любит. Я просто сломана, и клянусь, мой отец был последним, кто мог меня расколоть. Я уже не та, что была с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Ладно, я позвоню ему позже. — Я тоже думаю о Маркизе и думаю, разрешит ли Эрик мне ему позвонить. — У меня есть друг, которому я хотела бы позвонить. Его зовут…

— Нет, — говорит он, даже прежде чем я успеваю сказать хоть слово. — Не друг-коп. Его проинструктируют, когда придет время.

Боже. Что за черт? Он тоже знает о Маркизе.

— Хорошо. Я просто хотела, чтобы он знал, что я в безопасности.

— Сейчас он — наименьшая из твоих проблем. Я разрешаю тебе поговорить с отцом наедине и увидеть его. Вот и всё.