– Я тоже не всегда поступала правильно, так что лучше не будем об этом. Мадам, вы уверены, что Александр не знает, что не только Вероника живет сейчас в вашем доме, но и я тоже?

– Совершенно уверена! Он на неделю уехал с детьми на экскурсию. Я сказала ему, что Веро приезжает, но поездку уже нельзя было отменить. Это счастье, что он смог получить работу воспитателя в классе для детей-инвалидов! Друг детства этому поспособствовал… Теперь он чувствует себя полезным, да и зарплата у него достойная. – Мадам Руфье лукаво улыбнулась. – Это первый раз, когда мне приходится ему врать, но это ради его же блага. Вы должны мне верить, Элен: мой сын вас любит! Он все мне рассказал, и я знаю, что он говорил от чистого сердца, и он чувствует себя очень несчастным.

Озадаченная, Элен вздохнула. Однако надежда оставалась – благодаря словам Бланш Руфье.

В саду Вероника с Клеманом, громко хохоча, играли в мяч. Мсье Руфье, с комфортом устроившись в шезлонге, любовался внуками.

– Завтра же я перееду в мой новый дом! – весело заявила Элен. – Думаю, я смогу давать уроки игры на пианино на дому. Я настаиваю на том, чтобы платить вам за аренду!

– Спешить нам некуда, мое дорогое дитя. Я так рада, что вы переехали! Я очень скучала по Веро! А она просто светится от радости! И ничто ее не пугает, даже то, что придется в середине учебного года перейти в новую школу.

– Она быстро находит общий язык с людьми, наша Веро. И ей так хотелось здесь жить! Наверное, это называют голосом крови…

Минут через десять Элен решила не отказывать себе в удовольствии принять перед ужином душ. Зимы в Провансе мягкие, в отличие от Нормандии и Шаранты с их неизменными дождями… Элен сказала себе, что придется снова привыкать к местному климату.

Она позволила теплой воде струиться по своему телу, по волосам. Эта ласка была такой приятной, такой умиротворяющей, что Элен никак не могла ею насытиться. Ей казалось, что вода смывает все – сомнительные любовные связи былых времен, соль слез, которых так много было пролито, физические и моральные страдания. Она обновленной войдет в новую жизнь – здесь, в краю своего детства.

Не без сожаления выйдя из ванной, Элен завернулась в банное полотенце. Отражение в зеркале ее удивило: волосы потемнели и завились от влаги, лицо было удивительно молодым, а в глазах орехового оттенка светились нежность и надежда…

В это мгновение дверь распахнулась и вошел Александр, практически натолкнувшись на нее. Элен застыла от изумления. Она была уверена, что заперла дверь на задвижку… Весь ее план полетел в тартарары. Разве не сказала ей мадам Руфье, что ее сын уехал с детьми на недельную экскурсию?

Александр тоже не мог скрыть своего удивления. Сначала он просто казался смущенным, как человек, попавший в неловкое положение, но потом, как слепой, протянул руки вперед, и уже в следующую секунду они обхватили полуобнаженное тело жены. Закрыв глаза и трепеща от радости, Элен таяла в этих объятиях.

– Милая, ты тут… Скажи, ты меня любишь? Скажи, потому что я точно знаю, что люблю тебя! О, как я тебя люблю!

– Да, я тебя люблю! Одного тебя! Всю жизнь, и это навсегда!

Руки Александра потянули вниз пушистое полотенце, задержались на спине и бедрах молодой женщины. Губы его скользнули по ее плечам, по шее, грудям с затвердевшими сосками.

– Элен, я тебя люблю! И хочу только тебя!

Она запрокинула голову – дрожащая от нетерпения, послушная, – но где-то рядом послышался детский голос, и они моментально пришли в себя. Это Веро звала брата. Прислушиваясь к ее шагам, Александр пробормотал:

– Я зашел поцеловать Веронику! Узнал, что она приехала на каникулы, и не смог дождаться конца недели… Мы разбили палаточный лагерь недалеко отсюда. Никто не видел, как я вошел. Я хотел сделать сюрприз – принять потихоньку душ, а потом выйти к ним. Скажи, ты здесь надолго?

Краснея, Элен прошептала:

– Завтра уезжаю.

– Ах да, я не подумал… Тебя ждут в Ангулеме…

И Александр выскочил так же стремительно, как и вошел. Элен хотела было что-то крикнуть ему вслед, но не смогла. Внутри полыхал яростный огонь, она чувствовала себя разбитой, лишенной последних сил. Несколько минут она ощущала пьянящую радость от того, что Александр рядом и снова ее обнимает. А теперь ее рукам некого обнять, и это ощущение пустоты ранило ее с невыносимой жестокостью. Она заплакала, повторяя:

– Александр, любовь моя, вернись! Вернись! Я соврала, я никуда не еду, я здесь ради тебя!

Но Александр не мог ее слышать. За ужином ей пришлось изображать отличное настроение. Никто из домашних не знал, что Александр побывал дома. Неразлучные Вероника и Клеман наслаждались вкусной едой. Мало-помалу радостная атмосфера развеяла хандру Элен. «Все не так уж плохо, – решила она. – Реакция мужа доказывает, что он все еще меня любит, как и говорила мадам Руфье, и мелкие недоразумения так легко решить…» Мысли Элен переключились на ее маленький домик среди холмов. Ей не терпелось перебраться туда, чтобы там дожидаться любимого…