И снова Александр! Всегда только он… На пляже в Вандее, когда он ее обнимал, доводил до исступления своими ласками на теплом песке… В их саду в Ульгате, на коленях у ее ног, как он смотрел ей в глаза своими черными бархатными глазами, которые ей никогда не забыть… В последнюю очередь Элен вспомнила Александра на больничной койке в Ангулеме – черные с проседью волосы, осунувшееся лицо, впрочем, ничуть не утратившее своей привлекательности…

Она не заметила, как пальцы стали наигрывать забытую мелодию – их мелодию, сочиненную ею, Элен. Ту самую, которую Александр поставил когда-то во время мессы в церквушке Вендури. В этих звуках сосредоточилась вся тяжесть бесконечной любви – пусть трагической, обреченной, зато искренней и пылкой.

Спрятавшись за кустом ракитника, Александр слушал, как играет Элен, и на сердце у него было тяжело. Он как безумец кружил по извилистой дороге, которая вела его к возлюбленной. Узнать, что она здесь, в Кассисе, одна, и что она покинула Ангулем и Кентена – какое потрясение, какая несказанная радость! И все же он не осмеливался даже пошевелиться, обнаружить свое присутствие. Не чудо ли, что она играет сейчас, именно сейчас, «их» музыку?

В это мгновение инструмент замолчал. Александр очнулся от болезненного забытья. Сделал шаг, другой – и увидел профиль Элен, склонившейся над клавишами. Она не услышала, как он вошел. Нежно закрыв ей глаза ладонями, он спросил, как это обычно делают дети:

– Угадай, кто!

– Александр, любовь моя!

Дрожащими пальцами молодая женщина прикоснулась к рукам мужа, отвела их и повернулась к нему лицом. Радостно, не веря своим глазам, она обняла его, прижалась головой к его груди.

– Милая, ангел мой! Я пришел, и на этот раз – навсегда…

– Александр!

Ничего другого она произнести не смогла – просто повторяла его имя, которое заслонило собой всю вселенную. В этот магический момент воссоединения больше ничего не имело значения. Были только они двое – он и она.

Он поднял ее со стула, чтобы крепче обнять, завладеть этим обожаемым, желанным телом. Почувствовав его мужскую силу, она пошатнулась, как пьяная. Их губы слились в бесконечном, сладком, чувственном поцелуе, предвещающем иное единение, к которому они оба так стремились.

– Элен, я люблю тебя! Знала бы ты, как я тебя люблю! – шептал он. – Я не любил никого, кроме тебя. Телом, душой – всем своим существом!

– Александр, я люблю тебя, я тебя обожаю! И не хочу больше тебя терять, никогда! Я никогда больше с тобой не расстанусь, и мы будем счастливы, наконец-то будем счастливы!

– И это будет самое сладкое из наказаний – дать тебе счастье, заботиться о тебе и о наших детях! Я сотворил на этой земле столько зла, и мне надлежит искупить свои грехи… любовью! Это ты, любимая, преподала мне столь прекрасный урок!

Она ничего на это не сказала. Губы мужа, теплые и страстные, блуждали по ее шее, по груди и плечам. Белое платье упало на пол, и Элен оказалась обнаженной, трепещущей в объятиях Александра. Он перенес ее в спальню, мечтая услышать признания любимой, ее крик восторга. Ночь была длинной, и она принадлежала только им двоим, соединив их навечно. Между пиками наслаждения и вздохами они без страха рассказывали друг другу о своих блужданиях и сомнениях, а потом поклялись во взаимной верности до конца своих дней.

На рассвете Александр спросил нежно:

– Любимая, ты выйдешь за меня?

Элен посмотрела на него с улыбкой изумления:

– Но, любовь моя, мы ведь уже женаты, или ты забыл?

– Я не забыл. Я спрашиваю, согласна ли ты стать моей супругой перед Господом, в часовне Кассиса? Наши новые клятвы, я это твердо знаю, будут иметь бoльшую силу, нежели предыдущие! И мне очень этого хочется, потому что тогда я смогу начать новую жизнь рядом с тобой! И я хочу, чтобы мой маленький Клеман стал наконец официально моим сыном… и твоим! Ты завоевала его любовь, он снова улыбается… И я так тебе за это благодарен! Скажи, ты выйдешь за меня?

– Любовь моя, да! Я выйду за тебя…

Колокол часовни Кассиса отбивал Ангелус, золото и пурпур расцветили закатное небо. Издалека доносился приглушенный шепот моря. В маленьком доме среди холмов свет горел во всех окнах, отовсюду слышались песни и смех. Здесь праздновали счастливое событие, о чем можно было догадаться по многочисленным букетам и щедро украшавшим террасу разноцветным фонарикам и гирляндам.

Черноволосая девочка с ослепительной улыбкой сбилась с ног, обнимая гостей. Маленький мальчик с пухлыми румяными щечками следовал за ней по пятам. Какой чудесный день! Старенький кюре Кассиса благословил союз Элен и Александра – в счастье и радости. Перед церемонией они оба исповедались и, освободившись от терзаний прошлого, этот мужчина и эта женщина, которых судьба так долго испытывала, наконец преклонили колени перед алтарем и обменялись освященными обручальными кольцами. Мадам Руфье не смогла сдержать слез, и тетушка Элен из Бриньоля тоже. Вероника крепко сжала ручку младшего брата. Теперь они будут жить счастливо – в этом девочка ничуть не сомневалась.

В этот час, когда сумерки потихоньку заполняли собою пустошь, радость и надежда подарили Веронике крылья. Мать знаком дала понять, что пора, и девочка проскользнула в свою комнату – переодеться. Они с Элен приготовили для гостей сюрприз. Чтобы побывать на празднике, Бернар и Сандрин проехали чуть не полстраны и привезли с собой детей, Бертрана и Натали. Мсье и мадам Руфье, расположившись в удобных креслах, сияли от удовольствия. Лицо тетушки Элен светилось неизменной улыбкой: старушка мысленно благодарила Господа за то, что ее племянница наконец счастлива…